"Левый фронт": Мы научились работать без Удальцова : Аналитика Накануне.RU

"Левый фронт": Мы научились работать без Удальцова

Ситуация вокруг Сергея Удальцова и его ближайшего окружения по "Левому фронту" продолжает усложняться. По сути, все идет к тому, что "верхушка" организации окажется за решеткой. Обвинения Константину Лебедеву и Константину Косякину, целая детективная история с арестом Леонида Развозжаева, а сегодня ко всему этому добавились слухи о том, что сам Удальцов готовится покинуть страну. Практически сутки с ним не могла связаться даже супруга, находящаяся на территории Украины, и лишь около часа назад в его твиттере появилась запись о том, что он хочет прийти на допрос самостоятельно, а не "замотанным в скотч и наручники". О том, почему власть развернула атаку на левый фланг оппозиции и не трогает правый, почему нынешняя ситуация - не "1937 год", и сможет ли "Левый фронт" работать без Удальцова, Накануне.RU рассказала левый активист и член совета "Левого фронта" Дарья Митина.

Вопрос: Судя по ситуации с Удальцовым и соратниками, идет атака на левый фланг протестного движения?

Дарья Митина: На мой взгляд, все однозначно, потому что левый фланг протестного движения – это и есть настоящий протест, тот спектр позиций, который действительно отвечает народным чаяниям и выдвигает ту проблематику, которая близка обществу, социальную проблематику. Протест будет леветь, совершенно очевидно, это мы видим уже сейчас, и в дальнейшем наше общество будет все больше леветь. Власть это понимает и, как говорится, подстилает соломки. Но дело в том, что если раньше диалог шел в каких-то правовых рамках, то в последнее время он из них выходит. События последних дней показывают нам, что они носят исключительно неправовой характер.

Вопрос: В некоторых ситуациях очень сложно разобраться со стороны, потому что очень много противоречивой информации. Почему так происходит?

Дарья Митина: От начала до конца, все обвинения абсурдные и надуманные, смонтированная пленка, абсурд, который нагоняется пропагандистскими методами, нацеленными на запугивание, на ложь, на то, чтобы оболгать людей – это все напоминает картинки из дурдома.

Вопрос: И вовсю говорят про 37 год.

Дарья Митина: Да, либералы сравнивают с 37-м годом, мне эта параллель не нравится по определенным причинам, скорее тут такая латиноамериканская сатрапия в перспективе. Сейчас еще пока нет, но в перспективе все может в это перерасти.

Вопрос: А почему не нравится параллель? Поясните?

Дарья Митина: Во-первых, исторический контекст совсем другой, прошло почти 70 лет, была совершенно иная политическая ситуация, да и сам формат этих репрессий был другим. Слава Богу, что репрессии пока не приняли массовый характер и как мы сами говорим, "за нас еще как следует не взялись". Не факт, что не возьмутся, но пока этого нет. Репрессированные левые – это пока скорее исключение, чем правило. Во-вторых, тогда было совсем другое время и объективно была борьба за власть, борьба за то, чтобы страна выжила, да и накануне 41-го года была необходимость консолидации общества, и власть ее несколько своеобразно понимала и пыталась репрессиями что-то исправить. Сейчас этого ничего нет, и мир другой, и страна другая, никакой объективной необходимости в репрессиях нет. В 1930-е годы была куча недорезанных эксплуататоров, недораскулаченных, которые реально и саботировали, и тормозили. Все разговоры про врагов народа были небеспочвенны. Другое дело, что под этот молох попадали все подряд и виноваты, и невиноватые, и очень часто реальные враги оставались вне поля зрения, и в ходе Великой Отечественной войны это все проявилось. Из них рекрутировались полицаи, предатели и прочие, это реальные враги народа, против которых должны были работать репрессии, а вовсе не против старых большевиков, не против партийных лидеров и советских руководителей.

Поэтому ситуации совершенно несопоставимы и завывания о 37-м годе – это либеральная байка, которая уводит от понимания проблемы и разобщает. Бороться с какой-то проблемой можно только в том случае, если понимаешь ее природу, а вот такие либеральные попытки объяснить это все 37-м годом понимания не добавляют и уводят вникуда.

Вопрос: И что будут делать левые в сложившейся сейчас ситуации?

Дарья Митина: Что должны делать левые – проявить солидарность. Мы своих товарищей будем защищать, да и не только своих, а бастрыкин александр иванович заместитель генерального прокурора рф|Фото: Накануне.ru любых, кто попадает в этот молох, к сожалению, политзаключенные – не только левые. Левых, конечно, больше всех, но не только, и мы будем защищать всех, кто так или иначе, под этот молох попадает. Естественно, мы стараемся, как можем – пропагандистские возможности у нас гораздо меньше, чем у власти, но мы эту ложь разоблачаем.

Вопрос: Каким образом?

Дарья Митина: Та же чудовищная ложь Следственного комитета, что якобы Развозжаев сам пришел и сделал явку с повинной, она опровергается не только нами, но и сотрудниками верховного комиссариата ООН по делам беженцев в Киеве, где действительно находился Леонид, где он успел подать заявление, которое зарегистрировано, ему присвоен номер, и ложь СК выглядит просто нелепо и нагло. Человек, который еще совсем недавно возил журналиста в лес, перед носом у него размахивал пистолетом и учил жизни, он позволяет себе и своему ведомству такие вещи. Это претензия не только к Следственному комитету, у нас все спецслужбы одинаково себя ведут – и центр "Э" МВД РФ, и Федеральная служба безопасности. К сожалению, это уже единый почерк силовых структур.

Все, что мы наблюдаем с Развозжаевым, все вот эти последние дни, этот поток лжи, это просто возмутительно, потому что это уже нарушение не только российских и международных норм, это просто выходит за рамки здравого смысла. Причем эти ребята забывают, что сейчас немножко другое время и просто так взять человека, бросить за решетку и забыть про него нельзя, потому что общество у нас информационное и есть много каналов связи, есть социальные институты, через которые можно все это обнародовать и вытаскивать на белый свет. И когда на белый свет это все вытаскивается, наша власть и обслуживающие ее силовые структуры выглядят очень-очень некрасиво, и пахнет это все настолько дурно, что мне за мое государство, честно говоря, стыдно. Я никогда не стыдилась того, что я российский гражданин, но это тот случай, когда мне стыдно.

Вопрос: Вы сказали, что пленка была фальшивой, а есть какие-то фактические доказательства этому, проводил кто-то профессиональную экспертизу этой записи?

Дарья Митина: А никто не знает, проводилась экспертиза или нет. Пока мы знаем из уст Маркина, что будет проведена аудио- и видеоэкспертиза, но проводилась она или нет, никто не знает. Думаю, что СК с учетом из бэкграунда легко сказать завтра, что экспертиза проведена. Во-первых, никто не имеет понятия, о какой именно пленке идет речь. То, что показывали по телевизору – нарезка для телевизионной передачи, а что на самом деле на этой пленке, никто не в курсе. Даже если говорить о том кино, которое нарезано специально для зрителя, мы увидим, что нелепости про взрывы железных дорог, про захват власти и прочее говорят не те, кто на пленке, а диктор за кадром. Идет частный разговор, а на его фоне – устрашающая дикторская речь. У зрителя это все сливается в единый ассоциативный поток, и никто не помнит, говорят это на пленке "герои" или это закадровый голос. И такого очень много. Реально пленки никто не видел. Кто ее снимал, тоже существуют разночтения. Сначала в СК говорили о том, что это сняли журналисты НТВ и принесли следователю, якобы редактор вышел на улицу, встретил господина "грузинской наружности", который ему передал кассету – такая неуклюжая попытка сказать, что это сняли грузины, НТВ получили и принесли следователю. Потом, когда уже возбудили уголовные дела по всем троим, Маркин сказал, что "ребята заигрались в революцию, надо вести себя хорошо" и "кто-то недооценил работу российских спецслужб". Из этого заявления понятно, что вся эта слежка, съемка, монтаж, все приготовления к демонстрации этого фильма – дело рук спецслужб. Кулистиков, конечно, виноват, что дал санкцию на показ этого фильма, а группа делала монтаж, но они ремесленники и делали техническую часть. Так что, что там на самой пленке, никто не знает. И Удальцов, и Лебедев, и Развозжаев дали одинаковые показания и сказали, что там кадры реальной встречи перемешаны с монтажом - и получилась такая компиляция. Поэтому экспертизам СК доверять практически невозможно, а провести независимую экспертизу нет возможности, потому что эти материалы приобщены к делу и их в широком доступе не будет.

Вообще, я не помню ни одного случая, чтобы на основании фильма, показанного по телевизору, возбуждали дело. Похожая ситуация была, когда снимали генпрокурора Скуратова, показали пленку, где то ли он был, то ли нет, но его отстранили от должности, но не основании уголовного преследования, а в связи с утратой доверия. А уголовка началась по всяким мелочам, уже после отрешения его от должности.

Вопрос: Однако Удальцов заявлял после выхода фильма, что никакой встречи не было, а после допроса Маркин сказал, что встречу Удальцов признал. Так была встреча или нет?

Дарья Митина: Удальцов сказал, что встречался с некими бизнесменами, назвал бизнесмена по имени, но уточнил, что у него нет данных, что тот именно грузин. Встреча с грузинами у нас пока дело неподсудное, и если я захочу встретиться с Таргамадзе, то ни одна собака не помешает мне этого сделать. В самом факте встречи с грузином, да хоть бы и с десятком, нет состава преступления.

Вопрос: А что скажете по поводу пыток в отношении Развозжаева?

Дарья Митина: Единственное, что научилась делать наша власть за последнее время – имитировать, создавать всевозможные имитационные дымовые завесы. Совершенно вопиющий случай с посещением Леонида Развозжаева в Лефортово, когда не пускают адвокатов, а пускают визитеров исключительно выборочно на усмотрение власти. Прикормленный правозащитник Цветков, который работает на власть, его пустили, а адвокатов не пускают. При этом так называемый правозащитник Цветков напрямую заявил, что ему неинтересно, что было с Развозжаевым до его помещения в СИЗО, захватили ли его или он сам пришел, как с ним обращались, он сказал, что его интересуют только условия содержания в СИЗО, чтобы камеру проветривали и прочее. Лучше пусть вообще не будет никаких правозащитников, чем такие, потому что вот такая имитация – это просто издевательство над здравым смыслом. И еще хотелось бы сказать пару "добрых" слов в адрес уполномоченного по правам человека Владимира Петровича Лукина. Фактически, он вел себя точно так же, и выдал такой дипломатический ответ, что "за время нахождения в СИЗО физических методов допроса к нему не применялось". Ну спасибо большое, тем более, что с момента его похищения до помещения в СИЗО прошло больше трех суток. Лучше уж никакой правозащиты, чем вот такая, потому что люди надеются на что-то, а надежды их обманывают.

Вопрос: А вообще, изменится что-либо, если Развозжаеву присвоят статус политического беженца, который он, по некоторым данным, оформлял на Украине?

Дарья Митина: Это каким-то образом, конечно, поможет, но на самом деле, я очень скептически отношусь к работе наднациональных структур, потому что это одна большая бюрократия, и все это может длиться годами. С другой стороны, понятно, что нужно с этими наднациональными структурами работать, но опыт того же Европейского суда по правам человека в Страсбурге говорит о том, что там огромное количество исков по поводу России, и все это длится годами. Например, депутат Аграновский, который вел дела некоторых нацболов, ему удается выигрывать дела в европейском суде, но это занимает годы. Буквально на днях он выиграл очередное дело по иску, поданному им в 2005 году. Суд принял правильное решение, но, тем не менее, прошло семь лет. А здесь время спрессовано и речь идет о том, что мы хотим не какой-то абстрактной победы непонятно когда, мы хотим справедливости, хотим того, чтобы и по отношению к нашим товарищам, и по отношению к другим соблюдался закон. Я не говорю о том, что российские законы несовершенны, но даже наши законы, к сожалению, не соблюдаются.

Вопрос: В СМИ сегодня спорят, уедет Удальцов из страны или нет, некоторые заявляют, что его семья уже на Украине, а он чуть ли не на этой неделе готовится границу пересечь. Что Вы по этому поводу думаете?

Дарья Митина: Да глупости это. Если бы планировал, он бы уже покинул. Что касается Украины, то у него жена с Украины, там ее родители, и они там регулярно бывают. И потом, какой смысл покидать страну и уезжать на Украину, если по опыту того же Леонида мы видим, что и с Украины прекрасно могут достать? Сергей – взрослый человек и понимает, что в нашем глобальном мире не особо куда уедешь. Он же не собирается бороду отращивать и внешность менять, во-первых, а, во-вторых, для него это совершенно неприемлемый путь, он российский политик и настроен на пребывание в своей стране. В России он намерен остаться надолго и никаких планов покинуть ее у него нет. Если бы были, он бы давно это сделал. Причем очень многие говорили, что то, что его не арестовали в первые два посещения Следственного комитета – это такой намек, что можно еще убежать. Сергей на это сказал, что "я таких намеков не понимаю, мне не надо ни на что намекать, я российский гражданин и буду здесь бороться за свое доброе имя".

Вопрос: Удальцов стал таким "лицом" "Левого фронта", и в случае его ареста и предъявления ему обвинений что будет с организацией, ослабит ли это ее или будет иметь обратный эффект?

Дарья Митина: "Левый фронт", естественно, будет укрепляться и расти. В критические моменты обострения и репрессий он всегда растет численно. Забавно, что, например, 5 октября, когда показали "Анатомию протеста 2", только мне на почту и через различные социальные сети пришло несколько десятков заявлений от разных людей из разных регионов о вступлении в "Левый фронт". Люди видят озлобление власти против левой оппозиции, растут симпатии, и люди готовы помогать не только каким-то отстраненным сочувствием, но и личным участием. Что касается того, как мы будем работать, то мы, в общем-то, привыкли уже жить и работать без Удальцова. Он как-то посчитал, что за последние полтора года более 100 суток провел в местах заключения. Поэтому ничего особо нового для нас не будет, будем работать в новых условиях. Другое дело, что у нас значительная часть времени и усилий будет уходить на то, чтобы бороться за освобождение наших товарищей, потому что все трое, кому были предъявлены обвинения, имеют непосредственное отношение к нашей организации, поэтому линия на работу в интересах политзаключенных будет теперь на первом месте.

Впрочем, власть не признает, что у нас есть политзаключенные, она начинает уводить всех в терминологическую казуистику и доказывать, что люди сидят по другим статьям, по уголовным, по административным, по экономическим и т.д. На самом деле, в последние годы действительно сформировалась целая категория именно политзаключенных, с чем нашу власть можно поздравить, и, к сожалению, день ото дня она все шире и шире. Я за наших ребят уверена, они молодые и выдержат любые испытания, а вот, например, за Константина Юрьевича Косякина мне реально страшно, потому что он пожилой, у него болезнь тяжелая, его буквально с больничной койки препроводили в СИЗО – это издевательство над человеком. Выход – это солидарность, солидарные действия, и не только в России, другого рецепта нет. Так или иначе, многие страны через это прошли, легче сказать, какие не прошли – теперь это есть и в России.

Вопрос: Параллельно с этими процессами шли выборы в Координационный совет оппозиции. Есть ли смысл эти вещи связывать – удар по активистам и попытка выбрать уполномоченный орган для контакта с властью?

Дарья Митина: Я здесь прямой корреляции не усматриваю, потому что большинство левых эти "выборы", которые, по сути, были лохотроном, бойкотировали, игнорировали саму процедуру. Были выдвинуты вопреки решению Форума левых сил отдельно взятые граждане, исключительно в личном качестве, а не от своих организаций. Я намеренно не следила за ходом и результатами, но судя по тому, что пишут в форумах и социальных сетях, левые не голосовали вообще, что, собственно, и правильно. У нас изначально была куча претензий к этим выборам, и мы не видим в ней никакого смысла. Как власть у нас создает бутафорские структуры, так и это была попытка создать имитационную демократию, которая не имеет ничего общего с реальностью.

При этом, левые – не сектанты, они участвуют в любых общегражданских делах, только не нужно подменять понятия. Мы активно участвовали в Национальной ассамблее, мы зимой этого года вместе с большим числом общественных организаций формировали Гражданское движение именно как дискуссионную площадку – такой протопарламент, который будет давать возможность людям где-то собраться и о чем-то говорить. А всякие потуги и претензии про "представление всего общества и его оппозиционной части" просто очень смешны. С нашей точки зрения, все эти выборы – это попытка определенной группы так называемых "статусных оппозиционеров" представить себя значимыми фигурами. На самом деле, эти выборы были несвободными, непрямыми, неравными, да еще и небесплатными. Если участие в выборах стоит хотя бы пять копеек, то это уже недемократические выборы. Имущественный ценз на выборах везде отменили еще в прошлом веке. Однако наши либеральные оппозиционеры решили его вдруг в ХХI веке вернуть!

Те левые, которые поучаствовали в этих выборах, они просто бесплатно сплясали на каком-то либеральном празднике. Думаю, что они это очень быстро поймут, да уже понимают.

Вопрос: Но тогда Удальцов почему там избирался? На 20 месте, кстати, оказался в общегражданском списке.

Дарья Митина: Удальцову было неудобно отказаться, потому что он вложил в это дело душу и всего себя, а остальные потихоньку отказались от участия – Делягин, Пономарев и многие другие левые. Впрочем, я, например, результатами довольна, потому что результаты лохотрона - они должны быть такими. Идеально было бы, на мой взгляд, чтобы никто из левых туда вообще не вошел. Ситуация достаточно двусмысленная, и думаю, что первой проверкой для этих так называемых оппозиционеров должно стать дело Удальцова, Развозжаева и других политзаключенных. Тут-то мы и посмотрим, чего стоит весь этот хваленый Координационный совет. Словом, я не испытываю никакого интереса ни к процедуре, ни к итогам, и не думаю, что это как-то связано. Активность там проявляла либеральная публика, а репрессии властей коснулись левых. Тут два параллельных процесса.

Вопрос: Вы сказали, что Удальцов не мог отказаться от участия в выборах. А многие его чуть ли не предателем считают за то, что он чересчур активно сотрудничает с либеральным крылом. Ошибка с его стороны это или нет, на Ваш взгляд?

Дарья Митина: С одной стороны, то, что делает Удальцов – это правильно. Остальные левые не очень охотно общаются с либералами и националистами, а он служит таким связующим мостиком – кто-то должен этим заниматься. Если у Удальцова это получается, пусть он этим занимается. Мы никогда не объединимся с ними ни организационно, ни идеологически, но этот демократический общегражданский протест – он для всех, и Удальцов прав в том, что только массовые действия, только массовое давление на власть может принести плоды. Лучший пример в этом плане – египетский Тахрир, потому что там были тоже очень разношерстные силы, которые рядом с друг другом порой и садиться не хотят – коммунисты, салафиты и либералы-западники, но на площади никто не делился. И когда 2 млн человек вышли на площадь, Мубарак ушел. Это вовсе не означает, что кто-то с кем-то объединился, консолидировался и т.д., все занимаются своими делами и находятся на своих позициях. Удальцов не прав в другом. Если бы на Тахрире вместо того, чтобы давить на власть, прокачивать свои требования, они бы начали заниматься выборами в координационный совет, искать там лучших из лучших, то никакого Тахрира бы не было и Мубарак до сих пор махал бы нам ручкой из своего президентского дворца.

Поэтому, в первом случае Удальцов прав, а во втором не очень. Понятно, что в полную силу этот Координационный совет так и не заработает, максимум, что они будут делать – выпускать заявления по общеочевидным вещам. Сегодня они выступили против пыток и похищения людей – под этим подпишется кто угодно, но когда дойдет дело до политических требований, он будет полностью парализован, и это будет объяснимо. Другое дело, что у части людей не было иллюзий по этому поводу, они изначально не предполагали, что удастся создать единый политический координационный орган, а другие пребывают в наивной уверенности, что все получится. Когда Удальцов начинал участвовать в этом проекте, были другие правила отбора и проведения выборов, не до конца было понятно, как что будет, а когда он по уши влез туда и отказываться было совсем неудобно, они резко изменили правила, и на таких условиях участвовать уже не стоило. Сейчас самое разумное – сделать вид, что ничего не произошло и жить дальше. Думаю, что сейчас люди будут действовать вместе, ходить к СКР и письма вместе писать без всяких координационных советов.

ПН	ВТ	СР	ЧТ	ПТ	СБ	ВС

ПН	ВТ	СР	ЧТ	ПТ	СБ	ВС

ПН	ВТ	СР	ЧТ	ПТ	СБ	ВС

Главное сейчас

Новости все материалы

Больше новостей

Архив материалов

Аналитика все материалы