Из исправительного центра при ИК-12 в Нижнем Тагиле сбежали трое осужденных
В Краснокамске прокурор через суд требует увольнения главы округа в связи с утратой доверия
Апрель, который изменит ход истории
Ленин прибыл в Россию. Знаменитые тезисы опубликованы в большевистской газете "Правда" 7 (20) апреля 1917 г.Когда сегодня говорят о Русской революции, то часто имеют в виду два совершенно разных явления, обозначенных месяцами Февраль и Октябрь. Судя по всему, в общественное обсуждение намеренно вбрасывается эдакая каша из двух перемешанных революций – буржуазной и социалистической. Цель понятна – приравнять и слить воедино, и вместо уникального события – создания первого в мире социалистического государства, через большие испытания устранившего вопиющую несправедливость прежнего строя, – мы должны будем лицезреть только кровавый хаос, как-то вдруг и совершенно необоснованно оборвавший путь монархии. А ведь сегодня, спустя 100 лет, согласно классику, мы должны лучше разглядеть большое, нежели когда "лицом к лицу лица не увидать".
От Февраля – к... Апрелю
Как известно, Владимир Ленин узнал о февральских событиях, в результате которых от престола отрекся Николай II и власть перешла к Временному правительству во главе с Александром Керенским, в Цюрихе из газет. Посему, когда современники в эфирах центральных телеканалов заявляют как само собой разумеющееся – что Ленин и большевики свергли царя-батюшку, то надо понимать, что это исторической правде ну никак не соответствует.
К тому же, большевистская партия к 1917 г. была малочисленной, управлять ею из эмиграции было крайне сложно (Ленин, например, часто конфликтовал с редакцией "Правды"), а о слабости российского большевистского подполья будущий вождь говорил чуть ли не в преддверии Февральского переворота.
Как отмечают историки, свержение монархии на какое-то время отсрочило для Временного правительства решение актуальных проблем. Но ненадолго.
"Март был месяцем эйфории, весь месяц прошел в празднествах, бесконечных речах, – рассказывает в беседе с Накануне.RU доктор исторических наук Александр Пыжиков, – [новые власти] даже забыли о жертвах фервральско-мартовского переворота, а вот в апреле все "присели". Оказалось, что проблем много, и никто их не может решить. Бенефициары переворота столкнулись со всеми этими проблемами, череда праздников закончилась. Тут и военная проблема – боевой дух на нуле, российская армия не собирается воевать, и никакого весеннего наступления, которое планировалось с 1916 г., осуществить не удастся. Это вызвало тревогу у союзников, появляется "десант" делегатов от Англии и Франции..."
Действительно, в апреле 1917 г. "временные" власти в России считали первой по важности проблемой – весеннее наступление. Планировавшаяся операция во многом и была причиной, по которой Николай II так легко (без единого выстрела и без капли крови) отказался от престола. Министры и генералы убедили легковерного самодержца, что наступлению не бывать, пока главнокомандующий не отречется. В истории еще не было случая, чтобы армия победила, потеряв главнокомандующего, но Николай II поверил или очень хотел верить, и под этим предлогом ради свержения врага... вооружился карандашом, подписав отречение.
Но простому русскому солдату на взволнованность Временного правительства России и так называемых союзников по Антанте в апреле 1917 г. было категорически плевать. Он услышал слова о свободе и воевать не хотел. Почему и зачем надо воевать, и раньше было не совсем понятно, но тогда хоть царь велел. А теперь?
"Революция! Свобода! Царя свергли!" – и опять воевать, что ли? Русские солдаты рвались домой, дезертирство стало массовым, патриотический дух оказался на нуле. Единственная опора, которая, возможно, могла бы реорганизовать и привести в порядок армию – высшие чины, офицерство. Но офицерство было "обезврежено" Приказом №1 (во всех политических выступлениях воинские части подчинялись теперь не офицерам, а своим выборным комитетам и совету).
"Консервативные генералы, оставленные республикой на прежних постах, предупреждали, что наступление рискованно ввиду низкого боевого духа армии и плохого вооружения. Керенский, ставший министром-председателем и военным министром в новом кабинете, знал о настроениях в армии. Во время его поездок по фронтам солдаты все чаще прерывали его красноречие оскорбительными репликами. В тылу мужики захватывали помещичьи имения и делили их между собой. Мужики в солдатских шинелях хотели своей доли, их могли "надуть", пока они сидели в окопах. Наступление могло стоить им земли или жизни, могло оставить их калеками", – объясняет в своей книге публицист, биограф Ганди и Ленина Луис Фишер.
Керенский много лет спустя в Нью-Йорке, когда его спросили, почему он не вывел Россию из войны, ответил просто: "Мы хотели остаться верными своим союзникам".
Но для русского мужика никаких обязательств ни перед какими союзниками уже не существовало. Его волновало несколько вещей: не умирать с голоду, не погибать на фронте и получить землю. И когда мужика с винтовкой снова отправляли воевать, то ему уже было непонятно: а в чем соль-то вашей революции? Оставались нерешенными не только военные, но и острейшие социальные проблемы. Быстро начало приходить понимание, что во власти шило сменилось на мыло.
"Противоречия приобрели острую форму, – подтверждает историк Александр Пыжиков. – Появились не просто требования о повышении зарплат. В апреле 1917 столкнулись со страшным явлением – трудовые коллективы, то есть рабочие, стали требовать расплаты за сверхприбыли, которые хозяева получили в годы войны, когда они наживались на военных поставках. Рабочие сказали – вы получали все эти годы сверхприбыли, значит, жировали, брали себе в карман, а теперь не просто повышайте нам зарплату, а поделитесь теми сверхприбылями, которые получили в 1916-1917 гг.".
Доходило и до трагедий, и до комедий. Например, в Петрограде рабочие арестовали администрацию за то, что управленцы не хотели делиться сверхприбылями, и привезли их на квартиру к обескураженному Керенскому – к кому же еще идти за справедливостью?
Сверхприбыли, конечно, пока никто делить не стал, но главный вопрос в России, население которой состояло на 80% из крестьян – был тогда даже не о дележке прибылями, главным был вопрос о земле.
Ленин возвращается в Россию
Апрель 1917 г. был поворотным рубежом на перепутье истории, именно тогда вернулся на Родину лидер большевиков и тут же, чуть ли не с вокзала, огорошил опьяненное мартом, свержением самодержавия и пирровой победой революционное большинство. Да, проблем у Временного правительства оказалось много и на фронте, и в тылу. Но одной из проблем был и Ленин. Он рвался в Россию, не пустить – означало бы оказаться менее демократичным и либеральным правительством, чем было явлено ждущей перемен России.
"Во Временном правительстве шла дискуссия, как быть с этим приездом Ленина? Все понимали, что, когда он приедет, он займется антивоенной агитацией и будет призывать к отказу от сотрудничества со Временным правительством, – рассказывает Александр Пыжиков. – Что и зафиксировано в апрельских тезисах. И поэтому Милюков вообще настаивал на том, что Ленина нельзя пускать в страну. Но был премьер Львов, который высказывался за то, что Ленина надо пустить, но только пусть едет через Германию. Если он проедет через вражескую территорию, то тем самым запятнает свою репутацию, у него и так уже репутация немецкого шпиона, и этот "переезд" только укрепит подозрение. Поэтому пусть угробит сам себя".
Финляндский вокзал принял автора апрельских тезисов (по-видимому, они были написаны уже в поезде по дороге в Петроград) делегацией от Совета во главе с меньшевиком Чхеидзе, чьи приветственные речи походили больше на нотации: "Главной задачей революционной демократии является сейчас защита нашей революции от посягательств как изнутри, так и извне. Мы полагаем, что для этой цели необходимо не разъединение, а сплочение рядов всей демократии. Мы надеемся, что вы вместе с нами будете преследовать эти цели". Председатель исполкома Петросовета недвусмысленно давал понять Ленину, чтобы он вел себя в дальнейшем достойным образом, был осторожен в высказываниях про войну (если точнее, то про мир) и не высовывался со своими крикливыми оценками по поводу Временного правительства, ведь без него уже все решили. 7 тыс. солдат, мобилизованных для встречи, и вредоносный для репутации революционера переезд через территорию врага должны были сделать Владимира Ильича сговорчивым.
Ленин деликатно покивал, взял слово и тут же заявил: вся власть – советам, революцию нужно переводить на социалистические рельсы, долой войну, землю – крестьянам, никакой поддержки Временному правительству.
Собственно, эти тезисы легли в основу доклада, намеченного на следующий день, эти же тезисы вошли в историю как "апрельские".
"Есть знаменитая картина, на которой Ленин беседует с крестьянами, она воспринималась потом как проявление демократизма Владимира Ильича, – рассказывает Накануне.RU доктор исторических наук Вячеслав Тетекин. – На самом деле, эта картина олицетворяет совершенно другой процесс. Дело в том, что Ленин, приехав из-за рубежа, где был вынужден находиться на протяжении нескольких лет, не очень хорошо знал, что происходит на селе. Тогда ведь не было интернета, а газетам не всегда можно было верить. И понимание того, что происходит на селе, он мог почерпнуть только из бесед с крестьянами, именно этим он и занимался".
Большевики собирались провозгласить национализацию, но умение говорить с народными массами и слышать их дало возможность сообразить – крестьянин национализацию не поймет. И Ленин выдвигает эсеровский лозунг "Земля – крестьянам". Эсеры еще долго возмущались, что Ленин присвоил их земельную программу, Ильич логично парировал – чем вы недовольны, мы же вашу программу и воплотили в жизнь – должны радоваться!
"Почему крестьянство поддержало Октябрьскую революцию? Да потому, что большевики решились на то, на что не решалось Временное правительство. Они законодательно закрепили передачу земли крестьянам, которая уже по факту произошла. Это важно подчеркнуть, потому что захват земли УЖЕ был произведен, – говорит в беседе с Накануне.RU Вячеслав Тетекин. – Большевики узаконили уже произошедшее распределение земли. Поэтому крестьянство поддержало большевиков, поэтому армия, которая, по сути дела, состояла из крестьян – поддержала большевиков".
"Тогда уже началась великая общинная революция, – подтверждает Александр Пыжиков, – никто ее сверху, конечно, не запускал, она началась снизу. Власть была не в том состоянии, чтобы проводить какие-то серьезные мероприятия. Что такое великая общинная революция? – это полная ликвидация наследия столыпинской реформы".
Но это были глубинные процессы, которые осознать и оценить трудно и сейчас, спустя 100 лет. А тем, кто вершил историю в 1917 г., кто не успевал подчас просто узнать о последних событиях, вообще невероятно трудно было разобраться – кто и в чем прав, когда и что надо делать.
В апреле 1917 г. Ленина с его тезисами не поняли даже товарищи. Плеханов и меньшевики – записали в анархисты, большевики – в радикалы, а Временное правительство – в маргиналы, на чье мнение не стоит обращать внимания. Керенский и сподвижники не могли справиться с насущными проблемами, не до мечтателя Ленина было. И тогда никто не думал, что этот мечтатель станет кремлевским, а после – из мечтателя превратится в архитектора нового общества и новой страны.
От Апреля – к Октябрю
Напористый почти до наглости Ленин прогнозирует – ситуация выйдет из-под контроля, Временное правительство провалится, Керенский непременно потерпит фиаско. В прогнозы Ленина не верили, он призывал буржуазную революцию "поставить на социалистические рельсы" в стране, где даже социалисты не видели возможности такой революции – ведь не по Марксу!
По Марксу, Российская империя после низложения царя должна была разделиться, распасться и стать плодородным гумусом для выращивания капитализма, затем – много позже – промышленный бум, появление значительного класса рабочих и лишь потом – пролетарская революция. Кстати, формула, более-менее устраивавшая всех: зарубежных "союзников", российских либералов и интеллигенцию. Но она абсолютно не устраивала русский народ. Народ тогда вообще о формулах не думал. О формулах, тактике и стратегии думали Ленин и большевики.
"Маркс и Ленин творили в разные исторические эпохи, – объясняет отступление от догмы доктор исторических наук Вячеслав Тетекин. – Макрс писал лет на 30-40 раньше, в других исторических условиях. Это первое. Второе, самое главное, заключается в том, что марксизм – это не догма, а руководство к действию. Тот же Ленин об этом сказал – если бы четко следовали букве, то это был бы не марксизм, а догматизм, против чего и сам Маркс восставал. Таким стало развитие марксизма в специфических условиях России. Никакого противоречия тут абсолютно нет".
"Считали, что Россия еще не "допеклась" до того уровня, чтобы можно было говорить о социалистической революции. Максимум – буржуазная, – рассказывает в беседе с Накануне.RU историк Александр Пыжиков. – Ленин заменил это концепцией "слабого звена", он говорил – да, действительно, никто не спорит, что Россия не в том состоянии, чтобы свершилась социалистическая революция по Марксу. Но социалистическая ситуация возможна, и прорвать буржуазный фронт легче всего в слабом звене. А Россия малоразвита, значит, слабое звено здесь, мы его и порвем".
И ведь порвали!
Большевики, кстати, до приезда Ленина даже обсуждали детали своего вхождения во Временное правительство, в первый конституционный состав, чему Ленин категорически воспротивился. Даже в партии не все до самого 25 октября понимали – Ленин вполне серьезно говорит, что собирается брать власть "целиком" и готов к этому "каждую минуту", о чем он еще раз заявит в июне на Первом съезде советов: "Гражданин министр почт и телеграфов заявил, что в России нет политической партии, которая согласилась бы взять целиком власть на себя. Я отвечаю: есть…"
В апреле Ленин призывал просто спокойно наблюдать, как ситуация рушится, и затем выкинуть министров-капиталистов, а не договариваться в ними, кто, где и как сядет за столом.
В апрельских тезисах Ленин говорил: "Долой войну". И это было созвучно и понятно воинской массе. Армия расползлась и воевать уже никто не хотел. Российская армия, как всадник без головы, еще скакала на коне, но выиграть хоть какие-то сражения уже не могла. Вскоре после краха наступления в Галиции, Керенский созвал секретную конференцию в ставке Генерального штаба. Протокол заседаний сохранился. Генерал Деникин, главнокомандующий армиями Западного фронта, "перечислил случаи, когда полки, пообещавшие идти в атаку, выслушав речь Керенского или получив красное знамя, уходили в тыл, когда приходил час наступления" ("Жизнь Ленина", Фишер Луис).
В апрельских тезисах Ленин призывал: "Земля – крестьянам". А как же еще, если народ уже начал самостоятельно заниматься этим вопросом, изгоняя своих "батюшек" – помещиков? Нужно было легитимизировать процесс.
В апрельских тезисах Ленин требовал: "Никакой поддержки Временному правительству".
Еще в эмиграции, узнав из газет, что в Российской империи произошел переворот, Ленин тут же (!!!) сделал вывод, что это англо-французские проделки (Ленин, знавший слабость подпольных революционных сил в столице, расценил события как результат заговора англо-французских империалистов).
Сегодня ряд историков, крайне враждебно настроенных к Ленину, соглашаются здесь с вождем пролетариата на 100% – в Феврале всему виной были англосаксы (те же англо- французские капиталисты), что еще раз доказывает: к Ленину можно относиться по-разному, но, увы для многих – гений этого человека вынуждает с ним считаться!
Итак, "временщики" свергли царя, управлять не умеют, землю народу не отдают, войну проигрывают. Ленин предвидел, чем кончится Февраль. Временное правительство – это брешь в корабле, из-за которой он скоро пойдет ко дну. И, повторимся, в апреле никто не хотел считаться с прогнозами Ленина, но в июле вода уже затапливала трюмы судна, которое к тому моменту основательно раскачали.
"Ленина [к апрелю 1917 г.] отодвинули от центра политической жизни, он произносил речи, но его воспринимали, как субъекта сугубо маргинального, – рассказывает историк Александр Пыжиков. – Мейнстримом был Керенский. И Керенский в мейнстриме и оставался. А вернуло Ленина на политический Олимп то, что все его предсказания сбылись, и экономика продолжила обваливаться, политики не справлялись с управлением, страна подходила к краю пропасти. Особенно в июле стало понятно, что Керенский не справился со взятым на себя грузом. Этот обвал общей ситуации – социальной, экономической, военной – позволил Ленину вернуться к политической жизни".
И он не просто вернулся, а ворвался в пантеон исторических личностей. 100 лет назад творилась судьба не только России, но и всей человеческой цивилизации. Влияние Октябрьской революции ощутил на себе весь мир – и каждый рабочий в нашей стране, и каждый аристократ в Англии, и каждый фабрикант в США. Наша революция стала борьбой за права простых тружеников и запустила во множестве стран механизм немыслимых прежде уступок капитала. К социальным завоеваниям Октября следует отнести права, впервые появившиеся за историю человечества: на восьмичасовой рабочий день, на ежегодный оплачиваемый отпуск, на бесплатное общее и профессиональное образование, на бесплатное пользование детскими дошкольными учреждениями, на бесплатное медицинское обеспечение, на бесплатное жилье (и этот список можно продолжать).
Когда в России творилась история, каждый месяц был важен, как отдельное явление. И Апрель стал одной из таких судьбоносных вех.
Летать в России станет еще дороже
Креатив Госдумы так и прет: про букмекеров и депутатов
Вот это "Вызов"
