Лавров: Россия допускает переговоры с Трампом по Украине
Летные испытания импортозамещенных SSJ-100 New состоятся в начале 2025 года
Упавший в Казахстане самолет дважды заходил на посадку в Актау
Лукашенко не исключил размещение десяти «Орешников» в Белоруссии
ЦБ РФ намерен удерживать ставку на высоких уровнях
"Вашими бы устами да мед пить": Путин ответил на вопрос о завершении конфликта на Украине в 2025 году
"Сообщил, что взорвался кислородный баллон". Министр Казахстана рассказал, что сейчас известно об авиакатастрофе возле Актау
Спасители отечества кулаки и мироеды
Григорий ВанинМироед в изначальном смысле тот, кто живет за чужой счет, то есть за счет мира или окружающих людей, населения. Другими словами, это тунеядец, трутень, дармоед, эксплуататор. В старину мироедами также называли ростовщиков и спекулянтов-перекупщиков, сказочно богатевших на людской нужде. Ростовщичество издревле у всех народов считалось делом постыдным и даже преступным, подрывающим государственную казну обесцениванием денег. Сейчас в экономической науке это называется девальвацией и инфляцией. Ростовщичество осуждается религиозной моралью. В начале прошлого века в России мироедами называли сельских кулаков — представителей деревенской буржуазии или среднего класса, как сказали бы сейчас, выделившихся из крестьянской общины в конце позапрошлого века. О них теперь говорят и пишут исключительно в положительном, сочувствующем тоне.
Кулаки и реформаторы
Как известно, запоздалая отмена крепостного права в 1861 году облегчения крестьянству не принесла. Земельные наделы в частную собственность надо было выкупать у помещиков при посредничестве государства или у самого государства, то есть у главного феодального землевладельца — царя.
Таким образом, в результате реформы безземельными оказались миллионы безденежных крестьян, которые вместо барщины вынуждены были батрачить у того же помещика, у которого они были крепостными. Сочинений Карла Маркса они не читали, но закономерно становились сельскими и городскими пролетариями, которым терять было нечего, кроме собственных цепей, переселяясь в города в поисках заработка.
Английский король Генрих VIII в XVI веке на заре капитализма проблему безземельных крестьян решил просто. Он одним указом причислил их к бродягам и велел всех перевешать за бродяжничество по закону того времени. По одному его указу было повешено более 70 тысяч подданных. Русскому царю такое и в голову прийти не могло! В Российской империи подавлялись войсками и полицией только бунтующие пролетарские массы. Странник-бродяга был человеком божьим.
В царской России ускорился распад феодального государства одновременно с капитализацией экономики, которая была преимущественно аграрной. Усилилась и социальная напряженность, которая сопровождалась не только крестьянскими бунтами, но и привела к революции 1905 года. Государству надо было срочно проводить реформы в духе назревших и прогрессирующих перемен в общественном сознании.
Инициатором и лидером таких реформ стал премьер-министр Петр Столыпин, на опыте министра внутренних дел убедившийся, что силами полиции и жандармерии проблему не решить. Капитализацию деревни он стал проводить с опорой на кулаков. По его логике, только кулаки с их предприимчивой хваткой могли накопить достаточный капитал для выкупа помещичьих земель и внедрения передовых технологий в их обработку, в повышение продуктивности сельхозугодий, развитие торговли и банковского дела на селе. Эту стратегию он придумал не сам, а позаимствовал у тех же англичан, французов и немцев, адаптируя ее к российским условиям. В России земли было много и безземельным крестьянам Столыпин предложил переселяться на юг и восток страны для освоения целинных и залежных земель. При этом переселенцам выплачивалась небольшая ссуда на обустройство и приобретение инвентаря. Хрущев потом повторит его опыт в 50-60-е годы.
Кулачество к началу столыпинских реформ уже укоренилось в деревне. Это были люди из зажиточных крестьян, которые создали свой капитал на скупке и перепродаже сельхозпродукции, семян, земли и эксплуатации безземельных батраков. Они давали в рост деньги и семена, скупкой по дешевой цене освобождали деревенских производителей от хлопот и расходов по сбыту зерна, овощей, мяса, яиц, других продуктов, содержали мельницы и амбары. Но это совсем не значило, что кулацкие кредиты были выгодными, а у кулацкого батрака была достойная оплата его труда.
Столыпинская капитализация имперской экономики оживила спекулянтов во всех отраслях. Барыши некоторых купцов, промышленников и поставщиков армии доходили до 1000 процентов. Жалобы министров и военных интендантов царю на непомерное завышение поставщиками цен на вооружение, амуницию и продовольствие даже во время войны натыкались на хладнокровные слова императора: "Не стесняйте самодеятельность общества. Пусть наживаются, лишь бы не воровали. Не раздражайте общественное мнение". Царь с такой позиции хотел поспособствовать первичному накоплению капитала в отстававшей от Европы державе и не вступал в конфликт с "общественным мнением". Высшее дворянство, помещики-латифундисты и даже великие князья тоже подались из феодалов в капиталисты. Монархия разлагалась, теряя сословную основу, и переходила к основе монетарной. Перестройка развитого феодализма в капитализм пошла с ускорением и завершилась революцией.
Спустя десятилетие после незаконченных реформ Столыпина, советская власть была вынуждена продолжить его опыт с кулачеством в форме новой экономической политики (НЭП). Это не мешало большевикам ругать царизм и называть Столыпина вешателем за репрессии к революционерам в его бытность министром внутренних дел империи. Ставка в возрождении хозяйственной деятельности в уже советском государстве, то есть в становлении советской экономики, снова была сделана на кулаков.
Но кулачество своей сущности не изменило за годы революционного и военного лихолетья, приведшего к разрухе и фактическому безвластию. Ради барыша спекулянты шли на всё, используя послабления НЭП. В стране стали процветать уголовная преступность, коррупция и бандитизм — спутники свободного рынка. Деревня не могла избежать этого влияния, хотя наряду с деревенскими кулаками-мироедами многие крестьянские семьи увеличивали свое состояние, следуя вековым патриархальным семейным и общинным обычаям или ценностям, как говорят сейчас. Ведь не вся Россия была крепостной до 1861 года, а только в половине губерний её европейской части. Российская империя была многоукладным государством с разными традициями земельных отношений.
Эксперимент советской власти с НЭП при диктатуре пролетариата, закрепленной конституцией 1918 года, был прекращен в 1931 году как неудавшийся. Страшный голод 20-х годов из-за неурожая усугублялся спекуляцией и саботажем.
Советская власть выбрала другой, не кулацкий путь к индустриализации сельскохозяйственного производства через укрупнение крестьянских хозяйств в форме их кооперации. Такие хозяйства могли бы закупать сельхозтехнику у промышленности за счет государственных кредитов, обеспечивая пищевую и легкую промышленность сырьем и выплачивая кредиты после реализации своей сезонной продукции. В этом заключался главный смысл кооперации или коллективизации сельского хозяйства, то есть создания сельскохозяйственных общин на паях, а не в идеологической догме ликвидации частной собственности. Обобществление средств производства в принципе и на практике заключалось не в упрощенном понимании идеологического посыла марксизма-ленинизма — экспроприации экспроприаторов, а в распределении национального дохода по труду, то есть в распределительной системе результатов общего труда, будь то труд в заводском цеху или на пашне, в госучреждении или на учебной кафедре, в научном институте.
После НЭП пролетарский максимализм большевиков в борьбе за власть стал причиной радикализма в "ликвидации кулака, как класса". Ликвидированы, как класс, были не только кулаки, некоторые физически, но и состоятельные крестьянские семьи, поверившие в реформы советской власти в годы НЭПа и накопившие богатства за счет труда и торговли.
В столыпинских вагонах, предназначавшихся когда-то для переселенцев, в ссылку на этот раз насильно отправились сотни тысяч крепких крестьян с семьями, попавшие в списки кулаков, кто-то по невежеству, а кто-то и по злому умыслу комбедовских активистов. Эти деятельные люди дополнили в освоении земель Урала, Сибири и Алтая местные общины потомков казаков и первых переселенцев из старообрядцев. Там они закончили свой путь земной и оставили после себя такое же деятельное потомство. По сути, они кулаками никогда не были, но их славу в наше время перенесли и на кулаков, снова уравняв тех и других, как в былые годы.
В перестройку 80-х и 90-х имя Столыпина опять всплыло в связи с капитализацией советской экономики. На этот раз задача реформы в столыпинском варианте формулировалась глобально и конкретно под мировой рынок, на веки вечные: создать в России такой класс собственников, который перекроет все возможные пути возврата к социализму. У Столыпина — пути к революционной катастрофе. Такую задачу, как и в столыпинском замысле, может выполнить только кулак, но кулак уже в мировом масштабе. Как лейбл таких реформ, их девизом стали популяризироваться слова Столыпина: "Вам нужны великие потрясения, а нам нужна великая Россия". Правда, в результате реформирования Великой России по Столыпину от нее остался лишь самый большой осколок — Российская Федерация, которую постоянно трясут то мировой кризис, то МВФ с ВТО, то Цетробанк с Минфином.
Мироеды и мировой прогресс
Кредитные ставки российских банков таковы, что им могли бы позавидовать средневековые ростовщики-процентщики, максимальная маржа которых ограничивалась десятиной от ссуды и даже меньше. Власть сдерживала аппетиты ростовщиков, минимизируя их. Таким регулятором в РФ является не правительство, а Центробанк с ключевой кредитной ставкой в 10% (десятина!).
Заемщики мечтают о минимальных кредитных ставках или банковском проценте на уровне 2-3%, как в Европе и США, а потребители — о низких ценах на товары. Но, по справедливости говоря, минимально возможная кредитная ставка банка определяется не только издержками на содержание самого банка и страхование рисков, но и естественной девальвацией денег или инфляцией. А они в свою очередь в значительной степени определяются спекуляцией на фондовых и финансовых рынках мира, к которым привязана экономика России. Норма рентабельности в конечном итоге диктуется спекулянтами. Спекулировать вынуждены российские Минфин и Центробанк.
Реальная экономика, то есть производители и торговля, должны рассчитывать и обеспечивать свою прибыль по тем же факторам, что и банки, плюс расходы на погашение банковского кредита с процентами и наращивание оборотного капитала, вложение в развитие отрасли. Само собой, рентабельность предприятия закономерно должна превышать банковскую кредитную ставку по крайней мере в 2-3 раза. Эта арифметика определяла бы в идеальном случае оптовые закупочные и розничные цены на более низком уровне, чем они есть.
Но путь от производителя до потребителя многоступенчатый. Даже без учета акцизов и налога с продаж перекупщики повышают цены в несколько раз по сравнению с себестоимостью. Получается, произвели на рубль — продали за пять. Стало быть рубль обесценился в пять раз. Вот это и есть то самое кулачество в экономике страны, которое стимулировал царский премьер Петр Аркадьевич Столыпин и поощрял последний российский император Николай II. И которое является не мотором товарно-денежного оборота, как считают сторонники экономиста Егора Гайдара, а его тормозом и причиной инфляции, ослабления рубля, а крутой рост денежной массы — миражом и самообманом экономического роста.
Таким же самообманом является система так называемых краткосрочных или быстрых микрокредитов, заимствованная опять же из англосакской практики. Ставки быстрых микрокредитов Центробанк не регулирует. Их определяет сам кредитор по договору с заемщиком вместе с условиями погашения кредита. Поэтому долг заемщика в течение года просрочки погашения кредита может превысить сумму самого кредита, выданного на месяц-два, не на 10 процентов годовых, а в несколько раз. Это и есть необузданное ростовщичество в чистом виде — кабальная система, поощряемая государством.
По замыслу либеральных реформаторов краткосрочное или быстрое кредитование должно было бы способствовать развитию малого и среднего бизнеса, которыми мало интересовались крупные банки, ориентированные на пример Ротшильдов и Рокфеллеров — их банки практикуют вечную долговую кабалу концернов и государств под небольшие проценты. То есть, государством использовалась все та же идея стимулирования мелкотоварного производства, рынка услуг и торговли с помощью кулачества. Но, хотели как лучше — получилось как всегда. Государство — в кабале у крупных спекулянтов, население — у проворных перекупщиков и ростовщиков с их быстрыми кредитами.
В последние годы резко выросли долги населения перед кредиторами при падении платежеспособного спроса на товары и услуги. Перед кредиторами остро встала проблема возвращения долгов заемщиками. И тут, как нечто из табакерки, появился институт коллекторов — компаний, вышибающих долги из несостоятельных заемщиков по закону о переуступке прав на взыскание долгов. Это уже американизм. А вслед за этим был принят закон о банкротстве физических лиц. Для облегчения судьбы должников.
Банкам выгодно переуступить права на не возвращенные кредитные долги третьим лицам, которыми выступают коллекторы. По сути, коллекторы выкупают по сходной цене долги заемщиков у банков, сохраняя тем самым структуру их активов-пассивов и спасая, таким образом, банки от разорения. Доход коллекторы получают за счет разницы между суммой долга и ценой переуступки долга. По данным, публикуемым в СМИ, совокупный долг населения банкам в России составляет 35 трлн рублей. Для коллекторов это несметный ресурс для освоения или ненасыщенный рынок коллекторских услуг, сулящий миллиардные, если не триллионные барыши. И тут коллекторы всех мастей разгулялись!
Глумливый произвол коллекторов в вымогательстве денег и имущества у должников в счет погашения долгов обеспокоил, наконец, и государство. Законодатели приняли поправки к законам, регламентирующим деятельность коллекторских фирм. Но партизанщина тайных агентов обиженных кредиторов никуда не делась. Издевательство коллекторов над должниками продолжается. Уличить и предать суду полубандитов весьма сложно по нашему праву. Да и к должникам особых симпатий у государства нет — должники те еще штучки. У полиции же есть оправдание безучастия в конфликтах такого рода в виде запрета на "вмешательство полиции в спор хозяйствующих субъектов". И всё же возникает вопрос. Если у нас в России принят закон о переуступке долговых обязательств и создана Федеральная служба судебных приставов с широкими полномочиями по исполнению судебного решения по погашению долгов, то с какого боку к судебной и правопримененительной практике погашения долгов прилепились коллекторы, которые фактически творят самосуд по уголовным понятиям и нет на них управы? Возвращение просроченных долгов коллекторам по переуступке законно либо по соглашению с должником или с поручителем должника, либо по решению суда, исполняемого при необходимости судебными приставами. Третьего не дано.
Недавно Верховный суд России сделал коллекторам и, вероятно, даже мошенникам большой подарок, установив равную ответственность заемщиков и их поручителей перед банками за погашение долгов. Дело в том, что правовое легкомыслие поручителей это тот крючок, на который мошенники ловят свою жертву. Часто поручитель соблазняется вознаграждением за услугу. Получив кредит под поручительство, заемщик исчезает и поручителю приходится иметь дело уже с коллекторами, как должнику в полной мере. Могут быть и другие схемы "законного отъема денег" по выражению популярного литературного героя.
До постановления Верховного суда поручитель мог в судебном порядке отказаться от поручительства, если предъявит доказательства, что он стал жертвой аферы. Теперь такая оплошность стала непростительной: раньше надо было думать о последствиях поручительства, прежде чем ставить свою подпись в банковском договоре о кредите. Закон о банкротстве физических лиц теперь вряд ли спасет поручителя от коллекторской расправы.
Конечно, при огромном совокупном долге населения России банкам Верховный суд ожидаемо стал на сторону банков, поскольку для денежно-финансовой системы сами должники и их поручители неплатежами создали угрозу кризиса, подобного ипотечному кризису в США 2007–2008 годов. Отличие только в том, что в США банковский процент не превышает 2%, а в России он почти на порядок выше. А, может, в кризисе виноваты спекулянты и правительство, как было заявлено американскими экспертами?
В объеме долгов значительную долю занимает ссудный процент, банковские начисления за просроченный кредит. Причина просрочки платежей и погашения долгов кроется в падении платежеспособности населения и правовом невежестве заемщиков. Кулаки, мироеды, коллекторы от этого экономику не спасут. Они лишь усугубляют проблему и обостряют социальное напряжение, используя зигзаги удачи.
Не спасет ситуацию и игра банков с вкладчиками в банковских рантье — рекламный прием привлечения денег населения на депозитные вклады. Проценты по вкладам обнуляются опережающей инфляцией, а сами вклады неизбежно обесцениваются ростом цен при снижении курса рубля. Это очевидный, понятный обывателю факт.
Спекулятивная экономика, построенная в России за 30 лет реформ с помощью "кулацкой стратегии" в пользу "мироедов", оказалась тупиковой. Создается впечатление, что власть на всех уровнях в решении экономических задач недостаточно компетентная и полномочная. К тому же ее профессионализм в управлении экономикой ослаблен пресловутыми кумовством, землячеством и кровным родством в кадровой политике. Чиновничье сословие чрезмерно воровато и укрепляет свои материальные позиции.
Но самым опасным для государства является то, что молодое поколение специалистов не видит альтернативы создавшемуся положению в экономике. Оно принимает за чистую монету монетаристскую догматику спекулятивной рыночной экономики, навязанную западными гуру и либеральной демагогией в ходе противоречивых реформ.
Григорий ВАНИН
Летать в России станет еще дороже
Креатив Госдумы так и прет: про букмекеров и депутатов
Вот это "Вызов"
