У генпродюсера KION Игоря Мишина проходят обыски
Мать убитого в Перми девятилетнего "мальчика из чемодана" признана вменяемой
Дзержинский. От "Астронома" до "Железного Феликса"
Биография человека Идеи и Дела от Ильи РатьковскогоВ этом году исполнилось 140 лет со дня рождения советского политического деятеля Феликса Эдмундовича Дзержинского. Его юбилей совпал со столетием Революции. Когда восемнадцатилетний Феликс в 1895 году примкнул к революционному движению, то в качестве подпольной клички выбрал псевдоним "Астроном". А когда умер в 1926 году, то друзья и даже враги уважительно называли его "Железным Феликсом". Для одних он был создавшим ВЧК "первочекистом", для других "аскетичным рыцарем революции", который реанимировал экономику России после Первой мировой и Гражданской войн, боролся с коррупцией и беспризорностью.
Кем же он был на самом деле? И в честь кого были названы 1342 площадей, улиц, проспектов и переулков в России? Об этом Накануне.RU побеседовало с кандидатом исторических наук, доцентом Санкт-Петербургского государственного университета Ильей Ратьковским, автором новой книги "Дзержинский. От "Астронома" до "Железного Феликса"" (издательство "Алгоритм").
Вопрос: Илья Сергеевич, добрый день, поздравляем с выходом новой книги. Расскажите, почему именно эта личность заинтересовала Вас как историка? Как шла работа над книгой? Какая цель была у исследования?
Илья Ратьковский: Спасибо. Моя биография была во многом связана с исследованием деятельности Дзержинского. Уже давно изучая |Фото: Фото: Накануне.RU','600','302','true') "Накануне.RU логотип(2021)|Фото: Фото: Накануне.RU")
деятельность Петроградской ЧК и ВЧК, я не мог не рассматривать его работу на посту председателя ВЧК. Именно Дзержинский создал эти органы. Поэтому книга о Дзержинском "выросла" из моих давних исследований ВЧК. А окончательно я почувствовал, что буду писать эту работу, когда посетил семь лет назад Белоруссию. Именно тогда, съездив в Дзержиново и Ивенец, я понял, что буду писать не только о председателе ВЧК, а о человеке, его корнях, его развитии. Книга стала итогом моей семилетней работы, многих статей и выступлений.
Мне хотелось раскрыть именно личность Дзержинского, показать его как человека, жертвующего многим ради идеалов, которым он верил. Как человека идеи и дела.
Вопрос: Ведь даже в последние 25 лет о нем часто писали, с чем вы можете это связать, что нового удалось сказать о Феликсе Эдмундовиче?
Илья Ратьковский: Последние 25 лет выходило много разных биографий Дзержинского. Определенный интерес шел по линии ФСБ. На Лубянских чтениях часто выступал Александр Плеханов, впоследствии выпустивший итоговый сборник своих статьей о Дзержинском, дополненный новыми его материалами (Плеханов А.М. Дзержинский. Первый чекист России. М., 2007). Он же редактор обширного сборника документов по деятельности Дзержинского и ряда других важных для книги публикаций. Есть, на мой взгляд, ряд хороших объективных работ исследователей, не связанных с органами госбезопасности, например, Сергея Кредова. Однако в этих, тем более других, работах нет всего Дзержинского: основной текст – это его послеоктябрьская биография.
Я же хотел рассказать обо всей биографии и о нем не просто как о крупном государственном деятеле, а еще как о просто человеке, о личности. Важным было понять, когда и почему он менялся, кто входил в его окружение. Для меня важным был живой Феликс.
Если говорить о новизне, то в книге я рассматриваю многие легенды о Дзержинском, и оказывается, что большая часть из них – это фальшивки.
Вопрос: Например?
Илья Ратьковский: Не было не только столь массовых расстрелов за подписью Дзержинского, которые ему приписывают прошлые и нынешние враги, не было даже многих приписанных ему фраз. Не было и "ограниченного человека". Его образование характеризовалось воспитанием в одной из лучших культурных польских семей Минщины и Виленщины. Он прекрасно знал польскую литературу и музыку. Да и сложно было не знать, если его родственники – это люди, знавшие крупнейших польских поэтов Мицкевича и Словацкого и не только. Более того, он имеет родственные связи со Словацким. Впоследствии, когда в Варшаве снесли памятник Дзержинскому, на его месте был поставлен памятник Словацкому. Такая вот шутка истории, о которой инициаторы этого действия не знали…
Хорошо знал он и западноевропейскую культуру, как музыку (любил оперы Гуно), так и живопись. Позднее хорошо узнал и русскую культуру. Он любил путешествовать, неоднократно покорял горы, любил природу и ее пейзажи. Все это есть в книге. Есть там и многое о его работе, каждый день его жизни — это работа. Даже отдыхая, он работал. Либо над собой, либо над различными делами, которыми руководил до отдыха. Уезжал отдыхать, нагруженный работать. Я хотел это показать в книге и надеюсь, мне удалось. Хотелось мне раскрыть и причинно-следственные связи его назначений, его решений, его борьбы. Кто были его друзья, соратники, кто враги.
Вопрос: Какая из его ипостасей была для вас важнее – создатель ЧК, политик, человек, который занимался народным хозяйством и вывел из кризиса страну?
Илья Ратьковский: Все это в книге есть, и все это я считаю неразделимым для оценки деятельности Дзержинского. Прежде всего, это человек дела. Человек, работающий во имя своих идеалов. Человек, создавший органы госбезопасности Советской России. Один из деятелей НЭПа, который смог дать НЭПу жизнь в хозяйственном отношении. Он сохранил и восстановил металлургию и обрабатывающую промышленность. Дзержинский поднял вопрос прибыльности предприятий и производительности. Может, разве что, он не был в полном смысле "политиком". Два раза он в своих письмах писал об этом. Необходимо, правда, учитывать, что под "политикой" он понимал не столько политическую деятельность, а иное. Он не любил часто связанных с "политикой" дрязг, подковерной борьбы, торговли. Ему это претило: он всегда излагал свои взгляды прямо. Одновременно, отмечу, что Дзержинский всегда был человеком партии. Идея единства партии для него была очень важна и он подчинялся этому единству. Хотя всегда имел именно свое мнение. Часто этим он был неудобен, и его отправляли на всем протяжении его политической деятельности во всякие "командировки", так как многих он раздражал своей прямотой и бескомпромиссностью.
Вопрос: Что можно сказать о личной жизни "железного" Феликса, как раскрываете историю его семьи?
Илья Ратьковский: Его происхождению посвящена первая глава, в которой я постарался подробно изложить происхождение и корни Дзержинского. Думаю, читатель здесь найдет многое, чего нет ни в советских изданиях, ни в западных работах. У него интересная семья, небогатая, но связанная с культурной средой Виленщины. Уделено внимание и его личной жизни. Об этом много писали Плеханов, Сильвия Фролов (книга на русском языке издана в 2017 году). Понятие семьи для него было очень важным. Здесь можно провести аналогию с Лениным. Оба ценили и любили матерей, своих сестер, особое отношение у них было к детям. Для Дзержинского все это было очень важно. Не был он и "сухарем", через его жизнь прошло несколько романов, о которых говорится в книге.
Вопрос: Как раз буквально накануне выхода вашей книги памятник Дзержинскому открыли в Кирове, а вот на Лубянку его никак не вернут. Как относитесь к этому диалогу в обществе – вернуть ли Дзержинского на Лубянку? Почему вообще сейчас появляются памятники советским лидерам?
Илья Ратьковский: Не только в Кирове открыли, во многих других городах России восстановили памятники Дзержинскому. Частично это инициатива современных органов госбезопасности (ФСБ). Характерно, что частым становится восстановление памятников именно на территориях, примыкающих к зданиям ФСБ. В определенном плане это дань преемственности ФСБ и ВЧК, в том числе в охране границ России.
Важным моментом является и новое переосмысление истории СССР, отличное от последних трактовок. Поэтому памятники советским деятелям будут появляться и в дальнейшем и чаще восстанавливаться. Вместе с тем, отмечу, что, по моему мнению, это более широкий процесс. Россия сейчас ищет точки опоры в своей истории. Кто-то ищет их в советской истории, и празднование Дня Победы это четко обозначает. Кто-то – в дореволюционной традиции. Например, можно сравнить количество памятников Дзержинскому и, например, Столыпину. К слову сказать, они оба, хотя и в разное время, учились в Первой Виленской гимназии. Там же учился и Пилсудский. А однокашниками или на курс старше Дзержинского были известные люди: актер Качалов и Гольдманы, Сольц и многие известные ученые.
Диалог о Дзержинском – это не только столкновение этих традиций, но и проверка общества на те или иные современные проблемы. Года три назад я дал интервью одному изданию и отметил, что Феликс Эдмундович был известен как борец с коррупцией, сейчас в нашем обществе эта тема чрезвычайно актуальна, так что вопрос, стоит ли возвращать памятник в центр столицы, популярен. Условно говоря, это такой опрос населения, в том числе по борьбе с коррупцией. Другое дело, что настоящая причина того, что в Москве вновь подняли эту тему, может крыться и в другом. Вполне возможно, что власти прощупывают население на готовность принять те или иные идеи, например, вести если не репрессивную внутреннюю политику, то более жесткую. Впрочем, последнее, скорее, относится к памятникам Столыпину.
Вопрос: Действительно, для многих сегодня Дзержинский – это символ борьбы с коррупцией, символ государства, ориентированного на социальную справедливость. Оправдано ли это его жизнью? И символ чего для вас Дзержинский?
Илья Ратьковский: На протяжении всей жизни он не использовал своих возможностей для личного обогащения. Для него это было предательство идеи. Поэтому в юности он ездил на поездах в самых дешевых вагонах, не позволяя себе отрывать средства от революции. Того же требовал от других, часто не встречая понимания. У него были периоды лечения, когда он отдыхал до революции, например, на Капри у Горького. Но, отмечу, что и там он работал, в том числе над документами о провокаторах в среде польской социал-демократии. Да и отдых для него всегда был преддверием большой работы.
В период же революции и гражданской войны он стал еще более требовательным к себе и своим подчиненным. Носил неизменную шинель, гимнастерку. Питался как рядовой чекист, не позволяя себе лишнего. Именно им в ВЧК был организован отдел по борьбе с преступлениями по должности. Отдел, который фактически в одиночку боролся с коррупцией. В дальнейшем он возглавит и специальный орган по борьбе с коррупцией, созданный уже Политбюро. Поэтому для меня Дзержинский – в том числе символ борьбы с советской коррупцией.
Вопрос: Вообще, если отбросить откровенную клюкву, которую распространяли в 1990-е и про Дзержинского в том числе, то его биографии рисуют чуть ли не апостольский образ – все для других, ничего для себя, чай морковный со всеми вместе пил, суровый, но справедливый? Каким получился ваш Феликс Эдмундович?
Илья Ратьковский: Много из перечисленного было, в том числе морковный чай. Большая часть времени Дзержинского действительно предназначалась другим: революции, работе в наркоматах и ВСНХ и т.д. Для себя оставалось мало. Хотя и здесь было личное. Именно поэтому он вызвался возглавить борьбу с детской беспризорностью. Это было глубоко личное решение. Для него этого было отдушиной.
Также он позволял себе, уже, в основном, в послевоенный период, когда ситуация стала относительно менее острой, а здоровье хуже, отдых на природе: Крым, Кавказ. Он любил горы и свежий воздух. Не был он и человеком без юмора, малообщительным. Живой человек, сопереживающий. Такой тип революционера, иной, чем, например, Молотов.
Вопрос: Что касается ЧК – какое внимание уделяете "красному террору", и переплетается ли эта тема с вашей прошлой работой про "белый террор"?
Илья Ратьковский: В книге тема красного террора представлена, хотя я не разбирал ее очень подробно. У меня есть отдельная книга, посвященная красному террору и ВЧК в 1918 году, изданная еще в 2006 году издательством СПбГУ. В этом году в издательстве "Якорь-Яуза" выходит ее дополненное и исправленное переиздание с новыми включениями: "Хроника красного террора ВЧК. Карающий меч революции". Там много о динамике красного террора в 1918-1919 годах. Там есть и о белом терроре, хотя эта тематика также больше рассмотрена в двух изданиях моей "Хроники белого террора" в 2017 году.
Я в новой книге в этом плане больше пишу о роли Дзержинского на разных этапах истории ВЧК-ОГПУ в красных репрессиях. На мой взгляд, она преувеличена. В ранний период деятельности ВЧК (до 1919 года) он не являлся сторонником массовых казней. Он был противником чекистов-максималистов Петерса и Лациса. Они даже требовали его смещения с поста председателя ВЧК в начале лета 1918 года. Более того, если в первое полугодие своей деятельности всего ЧК при председательстве Дзержинского было расстреляно около 200 человек (около трети за бандитизм), то после его июльской отставки, когда ВЧК возглавил Петерс, за месяц эта цифра удвоилась, а в августе расстреляли уже 800 человек (до 30 августа, даты покушений на Ленина и Урицкого).
При этом Дзержинский не был причастен к июльскому царскому расстрелу (его даже не поставили в известность), ни к начальному этапу красного террора. По получении известия об убийстве утром 30 августа председателя Петроградской ЧК Урицкого он отправился в город на Неве поездом. К его прибытию на следующий день в город на Неве, там уже были произведены массовые расстрелы. Сам Дзержинский стал разбираться с английским следом покушения и допросил Каннегисера (убийцу Урицкого). Расстрелы шли, но не по указанию Дзержинского, а Зиновьева. Когда он 5 сентября вернулся в Москву, здесь также уже состоялись массовые расстрелы. Собственно, самый массовый красный террор в России состоялся в неделю с 30 августа по 5 сентября: 3 тыс. человек. В последующие четыре недели ЧК по России будет расстреляно 2 тыс. человек. Несмотря на "Постановление о Красном терроре", расстрелов стало меньше.
На мой взгляд, это в том числе было связано с возвращением Дзержинского к руководству ВЧК после недельной отлучки. Собственно, и осенью он ограничивал террор и боролся с преступлениями по должности. Его позиция меняется после "пермской" командировки в январе 1919 года. Здесь он столкнулся с многочисленными проявлениями белого террора на занятых белыми войсками пермских территориях, со случаями предательства военспецов. Одновременно он узнал об убийстве Розы Люксембург, Карла Либкнехта в Германии местными офицерами. Можно сказать, что после января Дзержинский уже иначе относится к белому офицерству, не считая нужным ограничивать репрессии по отношению к нему. При этом, Дзержинский не был инициатором крымских расстрелов, более того, в начале 1921 года хорошо почистил ряды крымских и одесской ЧК.
Вопрос: Дзержинский занимался не только борьбой с контрреволюцией, но и боролся против уголовников, преступников и мошенников. Эта часть работы ЧК отражена в книге?
Илья Ратьковский: Для Дзержинского это было одним из важнейших направлений деятельности. Всегда считал, что только ВЧК-ОГПУ с этим может справиться. Отмечу, что при этом он не был кабинетным руководителем. В частности, он выезжал инкогнито на Сухаревку, прежде чем ликвидировать этот преступный район Москвы. Очень важной была борьба со спекуляциями в период НЭПа, об этом есть в книге. При этом он считал, что одним из важнейших моментов для ликвидации преступности является отсечение от бандитов детей и молодежи. Именно по его инициативе была организована в 1924 году первая детская коммуна для "трудных подростков" в Болшево. Потом этот опыт перевоспитания развил Макаренко.
Вопрос: Каков вклад Дзержинского в создание нового советского государства, ведь он так рано ушел? Как могла сложиться судьба страны, если бы он просто не "сгорел" на работе?
Илья Ратьковский: Здесь можно выделить два момента. Первое: Дзержинский был человеком, который создал с нуля советские органы госбезопасности. Собственно, именно они и Красная армия стояли на ее страже. Дзержинский противостоял внутренней и внешней контрреволюции. Второе: он возглавлял наркомат транспорта, ВСНХ. Причем в ключевые моменты, добившись, чтобы и транспорт, и промышленность заработали. По поводу того, что было бы… Неоднозначно. С одной стороны, если бы оставался Дзержинский, то, возможно, ряда процессов начала-середины 1930-х годов не было бы. Не было бы определенного разложения органов ОГПУ или он был бы не столь критичен. Спецы продолжали бы быть защищены авторитетом Дзержинского. Было бы более последовательное развитие промышленности. С другой стороны, в чем-то схожий тип, похожий на Дзержинского — это Орджоникидзе. Тоже работавший в промышленности и тоже близкий к Сталину, но не выдержал противоречий 1930-х годов.
Но можно сказать определенно — потенциал Дзержинского в 1926 году еще не был исчерпан, он мог принести пользу революционному государству.
Летать в России станет еще дороже
Креатив Госдумы так и прет: про букмекеров и депутатов
Вот это "Вызов"
