Песков: администрация Байдена свернула диалог с Россией
Sukhoi Superjet 100 загорелся при посадке в Анталье
Песков: планы по испытаниям "Орешника" были известны только узкому кругу
Правительство РФ направит в ЛНР более 1 млрд рублей
Медведев заявил, что не ждет быстрой отмены санкций против РФ после прихода Трампа
Юрий Апухтин. Узник киевского режима. Часть II
Система подавления любого инакомыслия на Украине с весны 2014 раскручивалась все сильней, и мое дело оказалось знаковым в Харькове. Власти решили публично наказать меня и бросили всю мощь репрессивного аппарата на поиск несуществующих доказательств моей вины.
За время следствия, а продолжалось оно девять месяцев, работали по моему делу пять следственных органов и за неимением доказательств никак не могли предъявить мне обвинение. Умудренный опытом следователь как-то сказал мне, что они уже готовы закрыть мое уголовное дело, но действующая власть никогда не позволит это сделать.
Один из руководителей харьковского сопротивления Егор Логвинов, когда мы пересеклись с ним в тюрьме, произнес знаковую фразу: "Для власти намного страшнее человек с микрофоном, чем человек с автоматом". Это действительно так, своими действиями мы поднимали тысячи людей на противостояние с властью и были слишком опасны для нее, поэтому нас и держали годами в тюрьмах.
За спиной всего аппарата расследования стояло СБУ, которая напрямую со мной как бы не работала, но руку на пульсе держала постоянно. Всю черновую работу по фальсификации доказательств СБУ поручила прокуратуре, которая с азартом и рвением принялась за это дело.
Для начала они решили обвинить меня в создании преступной организации. С этой целью подали в суд иски о признании преступными и запрете двух организаций, "Юго-Восток" и "Великая Русь", которыми я руководил. Предлог был смехотворным, якобы именно эти движения организовали нападение на автобусы с милицией. Кстати, по данному поводу мне тоже было предъявлено обвинение.
Несмотря на явную абсурдность и бездоказательность этой "юридической" вакханалии, один из судей все-таки признает организацию "Юго-Восток" преступной и запрещает её. Так у прокуратуры появилось основание предъявить мне обвинение в создании и руководстве незаконной преступной организацией.
Другой судья оказался более изворотливым. Он не стал идти на явный беспредел и принял весьма оригинальное решение. Приостановить рассмотрение иска к ОД "Великая Русь" до вынесения приговора по моему уголовному делу, отлично зная, что это растянется на годы. Так оно и произошло, такими действиями он просто обезопасил свою карьеру.
И вот сейчас, когда я уже в России, меня вызывают повесткой по делу о запрете ОД "Великая Русь".
В процессе описанного торжества "демократии" прокуратура попыталась найти доказательства у меня дома, организовав обыск. Они изъяли документы, компьютер и мобильные телефоны. Экспертиза МВД ничего в них противозаконного не обнаружила. Это, тем не менее, не остановило ретивого прокурора Савченко, который ради карьеры с первого дня расследования стремился, не стесняясь в средствах, доказать мою виновность. Удивительно, что не подкинули оружие или боеприпасы.
Савченко написал рапорт, что при обыске обнаружены сведения о моих призывах к расчленению Украины, созданию республик и их вхождению в состав России. В каком страшном сне ему это приснилось, мне трудно судить. Однако этот бред впоследствии послужил основанием для предъявления мне очередного обвинения.
Все это время СБУ стояло как бы в стороне, но тем не менее в "лапы" к ним я однажды случайно попал. Оказавшись не в том месте и не в то время, в момент рейда СБУ в июле 2014, по задержанию добровольцев, уезжающих на Донбасс вступать в ополчение.
Такие вещи всегда происходят неожиданно, так было и в этот раз. Мы с одним из соратников на скамейке обсуждали наши проблемы, вдруг из подъехавшего микроавтобуса выскакивает группа людей в гражданском, выкручивают нам руки, мне тут же мощный удар в солнечное сплетение, при попытке вырваться второй удар в челюсть и все лицо заливает кровью.
Ничего не объясняя, бросают в микроавтобус и куда-то везут. Когда приехали, сразу узнал внутренний двор СБУ, под навесом отдыхала после "праведных трудов" бригада оперативников. Не разбираясь, кто я, подняли в одиночную камеру, увидев браслет на ноге, доложили руководству и уточнили, кого они случайно взяли.
Через какое-то время переводят в другую камеру, в коридоре были ковровые дорожки и я вспомнил, что по описаниям в тюрьмах КГБ всегда были такие дорожки. Оказывается, СБУ свято чтит традиции КГБ, для меня это было открытием.
В камере было три человека, и я не сразу узнал своего соратника Алексея Самойлова. Он был жестоко избит, с изуродованным лицом, вместо одного глаза у него был громадный синяк, и я подумал, что ему выбили глаз. Потом, к счастью, зрение у него восстановилось.
В коридоре начали раздаваться крики избиваемых людей, это два "специалиста" поочередно заходили в каждую камеру и всех подряд били. Зашли и к нам, я узнал человека, который меня задерживал, он начал зверски руками и ногами избивать всех в камере, в конце меня слегка задел и ушел. Через какое-то время меня забирают и обратно переводят в одиночку, временный перевод меня в камеру к Самойлову, видно, был затеян с целью моего запугивания.
Потом я узнал, что меня задерживал и избивал полковник Пухнатый, начальник контрразведки харьковского СБУ. Этот садист не гнушался и такой работы. Как стало известно позже, полковник Пухнатый резко пошел на повышение в Киев, такие инициативные подонки там очень востребованы.
По истечении нескольких часов меня освободили, так как через организованную слежку и прослушку моих телефонов СБУ устанавливала мои связи и контакты. Таким образом, задерживать меня, по их мнению, было преждевременно. На этот раз, за время непродолжительного пребывания в СБУ, мне наглядно продемонстрировали методы "убеждения" непокорных.
Нужно отметить, что не все правоохранители действовали подобным образом, встречались среди них и порядочные люди. В мае 2014 года во время шествия мы решили пронести по улицам громадную 120-метровую Георгиевскую ленту, ставшую в Харькове символом сопротивления. К слову, Георгиевские ленты у нас регулярно забирали и их шили заново – это была самая длинная. Увидев разворачиваемое полотнище, ко мне подошел старший офицер милиции и, спросив по каким улицам мы пойдем, тут же дал команду перекрыть один из центральных проспектов города и впереди многотысячной колонны пошла машина ГАИ.
Постепенно министр МВД Аваков поменял в Харькове все руководство милиции. Оно начало закручивать гайки и изменило тактику подавления протестов. В качестве ударной силы начали использовать немногочисленные нацистские группы и уличную шпану, которых организовывали, хорошо финансировали и натравливали на протестующих. При этом им все позволялось, у милиции была команда не только не трогать их, а, наоборот, охранять.
На одном из митингов они обнаглели настолько, что начали забрасывать петардами и яйцами нас и милицию, стоящую в оцеплении. Не остановившись на этом, пытались прорывать оцепление и бить милицию. Один из милиционеров не выдержал и ударил одного из боевиков. Потом мне рассказывали, как этого милиционера завели в милицейский автобус и двое в гражданском, по всей видимости СБУ, жестоко избили его ногами!
На следующий день на площади ко мне неожиданно подошел капитан милиции и начал резко говорить: "Вчера после избиения милиции пришел домой, руки трясутся. Выпил стакан водки и до сих пор не могу успокоиться. Когда же вы уничтожите этих подонков?". К сожалению, милиция именно так себя и вела – лояльно к нам, но не более того.
К сентябрю 2014 и милиция начала серьезно готовиться к нашим акциям. Впервые в городе появилась водометная машина и БТР с вооруженными военными, харьковчане "тепло" их встречали проклятиями и криками "фашисты". Уже в августе появился батальон милиции спецназначения, правда открыто на наши митинги тогда еще не нападали.
К середине сентября начались разгоны пикетов на площади Дзержинского, а к 29 числу власти решили снести самый большой на Украине памятник Ленину. Дело было не в памятнике, он просто стал символом и точкой сбора сопротивления. Харькову надо было показать, в чьих руках власть. Организовывал и руководил всем лично Аваков, который мстил харьковчанам за нескрываемое презрение к нему. В Харькове у нацистов сил на эту операцию не было, пришлось завезти боевиков со всей страны и организовать публичное шоу, как "харьковчане" сносят памятник.
По команде Авакова вся милиция с площади была убрана. На случай обострения ситуации в резерве он держал снятую с фронта вооруженную группу из бандформирования "Азов", готовых силой оружия подавить любой протест. Под громкие вопли свезенной толпы памятник снесли и с этого момента в городе резко усилился террор, пресекались любые попытки проведения протестных акций.
Позже я узнал, что мое дело курировал будущий генеральный прокурор Шокин и он все время требовал результата расследования. Повод арестовать меня придумали креативный, прокурор города на сессии горсовета заявил, что они отработали на мне механизм предъявления обвинения по информации, взятой в сети Интернет! И это была не шутка, они нашли в Интернете пять моих выступлений на митингах и начали доказывать, что там имеются призывы к захвату государственной власти.
Для обоснования такого вывода они состряпали "заключение эксперта" в лице доцента кафедры русского языка Харьковского университета Педченко. Этот "эксперт", специалист в суффиксах и образах литературных героев, нисколько не смутившись, дал заключение, что такие призывы имеются!
Хотя на самом деле существует институт Бакариуса, который только и имеет право давать такие заключения, признаваемые судом. Но после переворота наступило время, когда на остатках Украины вообще власть прекратила даже изображать какую-либо законность.
Все это делалось не просто так, в октябре была принята поправка в уголовный кодекс, по которой для всех обвиняемых по "политическим" статьям мера пресечения может быть только одна, взятие под стражу. Потом суд признал это заключение незаконным, но это уже не имело никакого значения, я был в тюрьме.
В декабре 2014 ко мне пришли со вторым обыском, изъяли документы, всю оргтехнику и мобильные телефоны, снова никакого компромата не обнаружили. Когда уходили, я спросил, что же они не нашли под диваном гранатомет. Они юмор поняли и обещали, что в следующий раз обязательно найдут.
Через несколько дней следователь из другого подразделения вызвал на допрос, я понял, что это приглашение в тюрьму. В следственном управлении меня ждала уже группа "специалистов", был даже переводчик с русского на украинский язык. Для формы допросили и предъявили новое обвинение по статье "призывы к захвату государственной власти".
Следователь и прокурор начали оформлять документы в суд. На этот раз все заранее было подготовлено, судья уже ожидал, и конвой для доставки также был приглашен. Быстро рассмотрели мое дело и вердикт – взять под стражу.
Знакомая процедура – в зале суда надевают наручники и оттуда прямо в грязный автозак. Решили сразу везти в тюрьму, но вспомнили о браслете, в тюрьме он был мне как-то ни к чему. Пришлось заезжать к специалистам по браслетам, они мгновенно его сняли и сказали, что я готов к доставке на место назначения. Довольно быстро доехали, теперь уже без воя сирен, к тюрьме, и я почувствовал этот отвратительный запах, с которым мне предстояло провести в заключении следующие несколько лет.
Продолжение следует...
Юрий Апухтин. Узник киевского режима. Часть I
Специально для Накануне.RU
Летать в России станет еще дороже
Креатив Госдумы так и прет: про букмекеров и депутатов
Вот это "Вызов"
