БПЛА атаковали два ЖК в Казани, начался пожар
Судно Gam Express подало сигнал бедствия, потому что у моряков закончилось продовольствие
Путин назвал причины демографического провала в РФ
"Советская команда – беспоповцы, а РПЦ – инородная церковь"
Спецпроект ЖЗЛ [жизнь замечательных левых]Уже больше года в столичной консервативной политтусовке только и разговоров, что о трудах историка Александра Пыжикова.
Складывается ощущение, что его историческая концепция русского большевика-старообрядца зажила своей самостоятельной жизнью. Люди ищут у себя староверческие корни, а старообрядческим менталитетом теперь объясняют всё непонятное, что есть в родной стране. С одной стороны – такова судьба любой новой гуманитарной идеи, сумевшей завоевать умы. С другой, за последние 30-40 лет слишком уж много было модных концепций, но и почти столько же разочарований в них.
Корреспондент Накануне.RU встретился с Александром Пыжиковым на хуторе у Захара Прилепина, где у историка был творческий вечер, и попытался понять, что в чем суть его идей, свежее ли это историческое знание или просто очередная модная салонная тема.
"Без федосеевцев не было бы ни партии, ни нас с тобой"
Послушать историка Пыжикова на выходных в избу Захара Прилепина в Подмосковье приехало более 20 человек. Лекции, кстати, платные, да и от Москвы не близкий путь, но персона доктора наук тут популярна. Ещё до начала мероприятия вокруг него сгрудился народ. Прорываемся, чтобы задать несколько вопросов о его отношениях с современной исторической наукой.
"В Институте истории есть специалисты, которые признают мои идеи, мы встречаемся, обсуждаем. Всё-таки у меня серьёзные работы с точки зрения науки, я непохож на каких-то популярных публицистов, которые что-то лопочут в СМИ", – отвечает Пыжиков.
Для тех, кто закончил истфак в "нулевые", его имя не пустой звук, и с трудами знаком любой студент, который честно готовился к семинарам по истории СССР периода Хрущёва. В этой теме Пыжиков признанный специалист, и претензий к докторской степени нет. Однако в медиа Александр Владимирович присутствует не как специалист по Хрущёву, а как автор публикаций о старообрядцах, православном расколе XVII века, экономике России рубежа XIX-XX веков и проблематике революций 1917 года. А в этой теме до единодушного признания среди коллег пока далеко. Впрочем, собравшиеся на хуторе ищут в идеях Пыжикова скорее чего-то свежего, философского и интригующего, например, детективной истории по поиску советской идентичности, а вовсе не строгой научности. Вступительное слово произносит хозяин хутора – Захар Прилепин.
"Интуитивно я догадывался, что правда где-то в этой стороне. Нужен был кто-то, кто объяснит, почему я так думал. В лице Пыжикова – вдруг появился этот человек. Это ведь даже не теория, а данность историческая, до которой никто в полной мере не дошёл", – размышляет он.
Прилепин тут же поясняет, что именно сейчас тема национальных корней русской революции для него становится особенно важной.
Рассказывать об этом Пыжиков начинает со ссылки на племянника писателя-славянофила Аксакова Александра. Дядю его Ивана по школе помнят как одного из основателей кружка славянофилов и автора "Аленького цветочка", племянник же был чиновником по особым поручениям в Министерстве внутренних дел при Николае I, где и занимался исследованием последствий раскола в Русской православной церкви. Пыжиков утверждает, что из его докладов в ведомство, с которыми точно знакомился министр внутренних дел, а, возможно, и сам император, следовало, что официальная статистика по старообрядцам не давала реальной картины. Возможно, что старообрядцев или хотя бы сочувствующих им в Российской империи середины XIX века было больше в 10 раз.
"Аксаков даже писал министру: "Мы же не знаем, какой Россией мы руководим?" Берем те данные, которые есть, которые везде дают, про несколько процентов (старообрядцев, – прим. Накануне.RU), умножаем их в 10-11 раз. Вот как только умножим, тогда уже можно как-то отталкиваться, разбираться, как было на самом деле. В итоге представится картина, которую, благодаря Николаю I, хотя он и несильно обрадовался, когда получил эти данные, мы не сможем вычеркнуть", – рассказывает историк.
"Мы имеем дело со средой, которая только внешне, официально названа православной, но таковой она не является", – тут же добавляет он.
В то же время, национальные корни русской революции не стоит искать среди именно старообрядцев. Точнее, не среди тех старообрядцев, о которых может хоть что-то знать обычный обыватель: богатых московских купеческих кланов. Не в домах Саввы Морозова и Рябушинского спрятались истоки советской идентичности, пусть даже оттуда и спонсировали партию Ленина. Цели купцов-старообрядцев, по Пыжикову, не выходили за рамки борьбы с питерскими финансово-промышленными группами. Гость хутора же предлагает обратить внимание на старообрядцев-беспоповцев и уже там искать истоки "сталинского большевизма" ("Корни сталинского большевизма" – одна из самых известных его книг).
Тут же он иллюстрирует свой тезис историей из жизни, которая произошла с его знакомым, сотрудником Института истории в 80-е. Однажды они вместе разгребали письма, приходившие в учреждение, и наткнулись на жалобу старого большевика. Человек излагал в тексте суть проблемы и просил поддержки. Для авторитетности подписался "старым большевиком" и, что стало неожиданностью для знакомого Пыжикова, неким федосеевцем. Чтобы как-то разобраться с делом, письмо товарищ отнес к пожилому завсектором с вопросом: "Старый большевик – понятно. А что за федосеевец?" "Федосеевцы – это те, без кого бы ни партии, ни нас с тобою не было. Заруби себе на носу", – приводит ответ пожилого начальника историк.
Спустя некоторое время лекция заканчивается, и у нас появляется возможность для более подробного разговора.
"Когда всё прорвалось в 1917 году, староверы уже были готовы"
– Не радикально ли говорить, что большевизм вышел из старообрядчества?
– Я это часто слышу, особенно от либералов, но и от упёртых марксисто-троцкистов слышу тоже. Это всё издержки одного печального обстоятельства: все эти наши интеллектуалы книги пролистывают, а не читают. Если бы они более вдумчиво к этому подходили, то поняли, что ни о каком старообрядчестве, которое внедрилось в коммунистическую партию, вершило там какие-то дела, речи не идет. Это абсурд, достойный иронии.
Я веду речь не о практикующих старообрядцах. Всё время подчеркиваю это. Конечно, они там были, ведь никуда старообрядчество не исчезло, несмотря на репрессии, которые тоже никто не отрицает, как и то, что они коснулись и старообрядцев. Я же говорю о людях, которые вышли из старообрядческой среды. Менталитет человека, грубо говоря, душа, формируется с семи лет. Конкретно в старообрядческой общине его с семи лет ставили в "круг", в круговую поруку, общинную, как было принято. В этом возрасте закладывался тот фундамент, с которым человек проживал жизнь. То, что заложено в юности, никуда не денется. Староверческий менталитет характеризуется совершенно определёнными качествами, которые и без меня всем понятны: коллективизм, неприятие иностранного. Потом говорили, что людей, мол, сбили с панталыку инородческие комиссары в кожанках. Ничего подобного, никакой роли комиссары тут не играли, просто так были воспитаны люди, так они себя ощущали.
– Но не звучит ли это аналогично тезису, что русский коммунизм вышел из еврейских местечек, или о том, что "англичанка нагадила"? В чем тут разница?
– Ну, а можно и так говорить, почему нет? Только какое это имеет отношение к реальности? Никакого.
Я же о другом говорю. Да, носители коммунистических идей были и за пределами России, вне русского народа, справедливо. И это и есть те самые марксисты. Причём коммунистическая идея сильно замешана на глобализме. Глобальному капиталу должна противостоять глобальная сила, а значит, все национальные правительства и народность – идут к чертовой матери. Актуальна стала только борьба с мировым интернациональным глобализмом – капиталом. На неё-то и надо поднять мировой интернациональный глобальный пролетариат.
Разумеется, в партии большевиков были носители этой идеи, и объединялись они вокруг личности Льва Давидовича Троцкого, а также той группы, которую он представлял. Причём, это течение было ведь первым, когда марксизм ступил на землю России. Но когда здесь все эти исторические события случились, когда в партию вошли силы абсолютно другие, которые марксизм в исполнении Троцкого не воспринимали, всё изменилось. Сам же Троцкий на это жаловался, говорил, что возникли какие-то охломоны, которые ничего не понимают и просто примазались к светлой идее, которые они с Зиновьевым представляют. Опахабили, мол, марксизм. А Сталин при этом опирался именно на эти силы. Что давало Троцкому повод говорить, что он истинный марксист.
Однако сила, энергетика, которая создала СССР, конечно, не была заряжена троцкизмом. Троцкий был неприемлемой фигурой для большинства, как и все его соратники, даже Зиновьев, который пытался для укрепления своих позиций привлечь на свою сторону русский рабочий класс, но это его и погубило. Когда он открыл дверь и запустил в партию огромные массы по так называемым ленинским призывам, он получил вражескую силу в отношении себя. Так все лидерские претензии и амбиции Зиновьева растаяли.
– Вы хотите сказать, что марксизм пришел с Запада, пришёлся по душе простым людям, которые его как-то под себя трансформировали?
– В чем специфика России? Религиозный конфликт, из которого вышли все страны Европы, в России случился позже на сто лет, но и был не менее кровопролитный, хотя пошел по иному руслу. У нас не получилось развести враждующие стороны. В Европе – получилось. Католики и протестанты разделились. В России двух сил не возникло после религиозного конфликта. Осталась одна. Если на Западе это называют Реформацией, её все изучают, то Россия будто бы осталась без Реформации. Но, на самом деле, она была, просто осталась латентной, не прорвалась наружу. Катализатором же её прорыва был 1917 год и его последствия. Вот тут она прорвалась. Реки крови, которые пролили наши попы…
– Религиозная реформация в Европе создала буржуазию, а у нас? Если революция 1917 года – это отложенная реформация, то тогда у нас она создала коммунистическое государство во главе с материалистами? Так получается?
– Конечно. Просто сравнивать западных протестантов и староверов. Протестанты вокруг частной собственности организовывались. Для них это святое, у кого её больше, того же Бог любит. В России из-за того, что староверы остались проигравшей стороной, остались в дискриминационном положении, они вынуждены были выживать. Тут уж не до собственности. Ситуация сама заставила включить их коллективистские механизмы, которые они воспитывали в себе 200 лет. Когда всё прорвалось в 1917 году, они уже были готовы.
"Я Корнилию говорил, что никогда не будет встречи с Путиным, – а вот!"
– А есть у вас данные, сколько средств потратили старообрядцы на поддержку большевиков? Документы у вас есть?
– Это всё есть в полицейских архивах, надо просто поднять, посчитать. Какие-то документы я приводил в "Гранях русского раскола", но найти можно и ещё, если задаться целью, за это я спокоен. Главное – не мешать всё в кучу, иметь внимание к деталям. Какие детали я имею в виду?
Когда мы оперируем термином "старообрядцы", мы не очень внимательны. Например, забываем о "поповцах" и "беспоповцах". Я сам этим грешил в своё время. А ведь это совершенно разные группы. В том-то и дело, что старообрядчество весьма разрозненно было…
Когда мы говорим, мол, старообрядцы помогали революции… Помогали "поповцы". Причём, какие "поповцы"? К поповскому сословию принадлежало, наверное, 80% московских миллионеров. И тут неважно, что у Рябушинского была "бумажка", что он прихожанин "Рогожского кладбища", а у Коновалова не было, а кто-то и вовсе давно отошёл. Главное, что это был единый клан, который боролся за место под солнцем в российской экономике. Клан этот был сильно спаян прагматикой. Поэтому тот же Гучков, который даже женат был на француженке и в церковь давно не ходил, всё равно был с ними. Ходил-не ходил, это всё имеет только краеведческое значение. Для понимания же смысла это значения не имеет.
Так вот эти "поповцы", которые выросли из "Рогожского кладбища", имели абсолютно чёткие претензии на определенную роль в экономике. Это была борьба финансово-промышленной Москвы и Петербурга. И это отдельная история. Если же мы говорим про беспоповцев, то там практически не было миллионеров – две-три фамилии. В основном, мелкие фигуры вроде купчихи в Серпухове, у которой Сталин то ли жил, то ли не жил. При этом беспоповцы к поповцам относились очень плохо, потому что никониане просто враги, а эти – предатели. Всё это очень сложно и запутанно, в этом я и пытаюсь разобраться. А тут приходит, например, Белковский на "Эхо Москвы" и начинает комментировать мою книгу! Он в чем-нибудь разбирался вообще?
– А что он говорил?
– Ну, мол, штампы эти о том, как могли старообрядцы оказаться в коммунистической партии, как такое в голову могло прийти?
– Понятно, а в научной среде к вашим книгам как относятся?
– Ну, вот Корнилию, митрополиту (епископ Русской православной старообрядческой церкви, – прим. Накануне.RU) нравится, учёные, которые есть в его окружении, не очень доброжелательные. Но они же занимаются, как правило, этнографией, краеведением, филологией. Мои взгляды на старообрядчество им непривычны, они не готовы, видимо, к такому. Ну, у меня своя научная жизнь – у них своя.
– А от Корнилия вам весточка какая-то приходила или, может быть, вы встречались?
– Я у него неоднократно бывал. В последний раз он звонил, когда у меня в "Профиле" вышла статья "Киевские корни московского раскола", сказал, что в самолёте её прочитал, и ему понравилось. Корнилий мне самому нравится. Очень хорошо заметен контраст с другим нашим предводителем христиан.
Корнилий – простой человек, который 30 лет на заводе отработал. Как он живёт, я сам посмотрел, я у него был, скромная обстановка, за исключением каких-то старинных икон, а так живёт, как каждый второй россиянин.
– Кстати, когда Путин с ним встретился, многие про вас вспомнили.
– А я, кстати, Корнилию говорил, что никогда этого не будет, а он надеялся – и вот.
– А сейчас как у старообрядцев дела, что происходит, кланы, семьи, бизнес?
– Нет, сейчас такого нет. Остались лишь купеческие тени.
"Быть финно-угром неприлично, а молиться Киеву прилично?"
– Итак, если опираться на вашу версию событий, то раз нет старообрядцев, раз этот менталитет ушёл, значит ли это, что не будет в России социализма?
– Он же не совсем ушёл, это же не утренний туман.
– Ну, хорошо. Совсем не ушёл, пускай, но и денег у старообрядцев теперь нет, вы же сами это только что сказали.
– Вы опять путаете. Советское общество – общество беспоповцев. Купеческие миллионеры, которые всё затевали с царизмом, нуждались в капитализме, в либерально-западном варианте, как во Франции и Англии. Ничего другого там не было. Пусть национал-капитализм, хотя даже в этом я теперь сомневаюсь. Их часть, особенно у Корнилия приближенные любит говорить, что вела себя, как национальная буржуазия. Только вела себя она абсолютно не национально. Хорошо, но откуда тогда эта любовь к Нобелю, к Азово-Донскому банку, представительству еврейского капитала? Это была общая завязка, чтобы пододвинуть царизм.
– Нобель, кстати, всем же деньги давал.
– С Нобелем – другое, он деньги давал всем. С ним важен конфликт, который у него был с петербургскими банками, которые сейчас считаются тогдашним "иностранным влиянием". Хотя то, что они хотели сделать – китайский вариант. Отчалить от Запада – далеко и надолго. Так, как это сделал Китай. Китайский вариант конца XX века. То, что они сделали, из-за этого 17-й год и форсировался. Надо было убрать группу, которую я условно называю группой Коковцова (Граф Владимир Коковцов, председатель Совета министров Российской империи в 1911-1914 годах, – прим. Накануне.RU). Фабрика мира, масса дешевого труда, иностранный капитал – вот была цель этой группы. Но путь этот стал в итоге китайский, а был бы наш. Да, группа Коковцова – чиновничья, но в Китае чудо тоже делали чиновники.
Советская команда – беспоповцы. Поповская модель – модель западная, частная собственность – святое, и никаких разговоров. Основная масса же, внецерковная, беспоповская – то, на чем вырос СССР. Они его и сделали. Они все свои представления о жизни, о том, как это должно быть устроено, подняли на уровень государства благодаря Сталину.
– А почему же при Хрущёве всё изменилось? Пропал староверческий менталитет, появился индивидуализм и ностальгия по частной собственности?
– Брежневская группа – украинская, её ещё называют днепропетровской, но я не люблю это, потому что это суживает. Это иной менталитет – украинский фронт. Всякие Черненко, который в Красноярске родился, Щелоков родом из Молдавии – полноправные члены украинской группы. Эта группа – носитель совершенно другого менталитета, не имеющего отношения к великоросскому. Он украинский, кулацкий. В какие бы костюмы он ни рядился – всё одно. Одна и та же песня с украинских просторов раздаётся.
– Получается, украинцы нам раскол устроили в XVII веке, потом ещё один в XIX, а ещё они же Союз развалили. Как-то слишком просто всё, нет?
– Юго-западные ворота – это всё же ворота на Запад. Путь на Запад для России – это не напрямую, а через Киев. Вся западная экспансия шла оттуда. От Владимира Мономаха и Лжедмитрия до церковных дел и группы Брежнева. Траектория видна, как её можно отрицать?
– И менталитет советских украинцев совершенно ничем не отличался от украинцев из Российской империи?
– Там не было никакого беспоповства. Там всегда было своего рода "никонианстсво". Да и после раскола никонианство всегда имело опору на Украине. Это тут инородное, оно навязано во второй половине XVII века. Поэтому мы и не говорим там о таком феномене, как беспоповство. Здесь это инородная церковь. Сконструирована и сбита специально. Итог – 1917 год, когда церковь отвалилась. А на Украине не может эта Церковь отвалиться, потому что это их родное, они не могут от этого отказаться.
– Украина получит в итоге автокефалию, похоже. Как вы относитесь к тому, что в наших медиа столько внимания этому уделяется? По-вашему, наверное, в этом нет трагедии?
– Плохо отношусь. Воспроизведение одного и того же, вторая половина XVII века. Что автокефальная украинская церковь, что наша, со всеми легойдами, дашевскими – они до сих пор там контрольный пакет держат. Русская православная церковь. Если вы уберете украинство из нашей церкви, это будет какая-то уже другая церковь, а та церковь рухнет. В чем многовековой спор Украинской церкви и Богдана Хмельницкого? С кого больше можно поиметь, с европейцев или с нас. Одна часть говорит, что с нас, мол, они идиоты, быдло. А те говорят: "Не-не-не, давайте на Запад". А те им: "Нет-нет-нет. Вы там не сможете Меркель крутить, как мы тут, зачем она вам нужна?" Они ведут эти споры между собой, а мы, огромная страна, сотни миллионов людей, кто в этих спорах? Пусть без нас.
– Но ведь мы привыкли к концепции, что мы старший брат, а они младший. У вас же получается, что младший брат нами управляет.
– Да какой мы старший брат? Когда мне говорят, мол, при царе все варились в одном котле... Ну да, Карамзин, татарские корни, Багартион, грузинские – все варились в одном котле. Я говорю, правильно, котёл один, а чей котёл-то? Кто его принес? Кто его варит? В этот котёл ты попадёшь, признаешь, что Киев – центр и начало всей страны, да и духовное начало там же. Они все работали на эту схему, на тех, кто этот котёл начал варить. Осмыслить её не дают нам и сейчас.
– Путин как раз, кажется, не очень работает на эту схему.
– Нет, Путин как раз действует по старой схеме. По вот этой, которую вы обозначили: "старший брат" и всё остальное.
– Хорошо, вот мы осмыслили порочность схемы "Киев – мать городов русских", и что дальше? Надо признать, что мы мордва, финно-угры…
– А что лучше – молиться Киеву? Это, по-вашему, значит, неприлично, а стоять и Киеву молиться – прилично? Они нас грязью поливают, мол, мы агрессоры. Нам надо просто эту схему резко перевернуть, и всё.
– Может, их ещё и покаяться заставить?
– Конечно, за геноцид 250 лет, который они устраивали, запихнув сюда свою церковь, которая сжигала живьём народ. Это вам не голодомор, тут таких голодоморов 250 штук наберется. Наступательная позиция должна быть, а у нас одно покаяние.
– Насчёт покаяния, а вот как вы, кстати, к "Царским дням" относитесь?
– Да плохо, как.
– Фигура последнего императора раскалывает общество?
– Понимаете, я всегда за наступательность. Чего вы его превозносите, он же сам плюнул на Церковь, начиная с канонизации Серафима Саровского, чего ни Победоносцев, ни архиереи не могли допустить? Он их через колено всех ломал. Серафим Саровский – нецерковная традиция. Это же нельзя, это же народ почитает, это никому не нужно, настоящий святой, кому он нужен?
1903-1904 годы, когда наследник родился, начинается раскол, появляются всякие филиппы-гадатели и распутины, они фактически потеряли монарха как главу Церкви уже тогда. Сейчас не любят об этом вспоминать. Вот и давайте раскручивать это. Можно столько нарыть на ниве "Николай II против Церкви"! Надо действовать наступательно, а не стоять и оправдываться. Это они должны оправдываться. Серафима же Саровского не нужно было канонизировать, он и так святой народный.
"Отец всё ходил и говорил: "Правильно!"
– Вас слышат чиновники?
– Да ну, что вы, кого они слышат вообще?
– А вы сами, кстати, не старообрядец?
– По отцовской линии у меня беспоповцы федосеевского согласия. Это не я восстановил. Краеведы мне сказали, что моя деревня – федосеевская. Я потом вспомнил, что ещё при советской власти, когда церковь в деревне была уже заброшена, отец, когда мимо ходил, всё говорил: "Правильно!.."
Кстати, сейчас главная задача выяснить, кто такие беспоповцы! А то мы термином швыряемся.
– Советская этнография разве это всё не разработала?
– Нет, они в этнографическом ключе разрабатывали. А вот кто они в смысловом плане, это христиане или нет? Понятно, что какие-то недохристиане. Совершенно неожиданным образом что-то выясняется через русские былины, тексты которых в середине XIX века были опубликованы. Там присутствует абсолютно христианская терминология, христианские персонажи, но когда погружаешься в это, то видишь, что на языке христианства выражены абсолютно нехристианские вещи, к которым христианство вообще не имеет отношения. Вот эту ниточку бы потянуть и пойти по ней, пойти...
– Вам православные быстро расскажут, куда вас это приведёт.
– Ага, скажут, к мракобесию (смеётся).
Ещё материалы спецпроекта ЖЗЛ [жизнь замечательных левых]:
- "Я был одиноким, таким и остаюсь". Интервью с Александром Прохановым
- Эдуард Лимонов – о магии Путина и "временном" возвышении власти над народом
- Константин Сёмин: Рабочий класс видел всех в гробу
- Захар Прилепин: Хутор – это моя личная попытка что-то исправить
- "Сегодня с плакатом – завтра… с адвокатом". Интервью с Дмитрием Аграновским
Летать в России станет еще дороже
Креатив Госдумы так и прет: про букмекеров и депутатов
Вот это "Вызов"
