"Это долго": глава МЧС потребовал ускорить работу в Керченском проливе
В ХМАО произошла стрельба, ее мог устроить глава поселка
Екатеринбургский иерей, угодивший в секс-скандал, отправился штурмовиком на СВО
Правительство РФ приняло постановление для ограничения телефонного мошенничества
ФСБ предотвратила теракты против сотрудника Минобороны РФ и военного блогера
Хабаровск, Белоруссия, бюджетный кризис: "идеальный шторм" требует от власти радикальных изменений
Если раньше федеральные каналы постоянно педалировали темы Украины и Запада, то теперь к ним явно прибавляется Белоруссия. А вот Хабаровск и его "филиалы" в регионах населению не показывают. К проблемам в политике внешней и внутренней добавляется и экономика, дыры в бюджете после коронакризиса, которые надо как-то закрывать. Возможно, теми же деньгами населения, ведь не просто так обсуждаются теперь меры изъятия "спящих вкладов" или конфискация "подозрительных" накоплений в счет ПФР. Кто и как будет оценивать эту "подозрительность" и "сонность" – вопрос риторический.
Все это вместе, возможно, уже складывается в так называемый "идеальный шторм", из которого выходов у власти остается немного. Каких именно – своим мнением с Накануне.RU поделился социолог, политолог Борис Кагарлицкий.
– Версии происходящего в Минске множатся с каждым днем – теперь, например, нашли китайский след в этом задержании, как вам кажется, на чьей стороне тут правда?
|Фото: Фото: Накануне.RU','600','302','true') "Борис Кагарлицкий(2023)|Фото: Накануне.RU")
– Я не могу знать всех конспирологических деталей, все эти гадания политологические и псевдоаналитические, на мой взгляд, не имеют оснований, потому что мы должны как минимум получить некие реально обоснованные данные, без которых выводы делать добросовестно нельзя.
Меня сейчас очень раздражает то, как комментирует это изрядная часть журналистов и моих коллег-политологов, потому что мы однозначно обоснованных доказательных данных по этой истории просто не имеем.
Мы не можем верить российским версиям и мы не можем с полной уверенностью относиться к белорусской официальной версии.
Единственное, что я могу оценивать – чем это кончится. А кончится это для Кремля в любом случае плохо, потому что сейчас возникла ситуация, когда в случае поражения Лукашенко Россия в значительной мере утратит свое влияние на Белоруссию, так как придут к власти новые люди, которые, даже если они будут в целом не антироссийски настроены, но они будут заинтересованы, чтобы использовать ситуацию для налаживания отношений с Западом.
– А если Лукашенко устоит?
– Если Лукашенко и удержится, то удержится он, естественно, во-первых, за счет того, что усилит свою дистанцию по отношению к Кремлю, а во-вторых, просто в силу инерции, сложившейся уже в ходе конфликтов, опять же, будет занимать все более враждебную позицию в отношении России. По крайней мере, в отношении путинской России – пока Путин и его команда у власти. Другой вариант, который был бы любопытен пока чисто теоретически – если бы смена власти произошла и в России, и в Белоруссии, и мог бы возникнуть обновленный Российско-Белорусский альянс, но на несколько других основаниях. Но это пока только гипотетически.
– То есть Белоруссия в принципе может встать на путь Украины в отношениях с Россией?
– Строго говоря, даже Украина не может встать на тот путь, на котором она сейчас стоит – она на этом пути просто гибнет. В принципе сейчас ситуация Украины состоит в том, что у власти находятся люди, которые абсолютно безразличны к интересам населения, экономики собственной страны. Что относится и к России на сегодняшний день, что и объясняет российско-украинские отношения, по большому счету. В Белоруссии ситуация несколько иная, потому что кто бы ни пришел там к власти, он будет заинтересован учитывать национальные интересы. Это расклад белорусской политики, который несколько иной, чем украинский.
Как ни странно, это связано с тем, что Белоруссия в политическом смысле гораздо более интровертна, чем Россия и Украина, просто потому что в Белоруссии отсутствует олигархия, основные капиталовложения которой находятся за пределами страны. Там есть определенная окололукашенковская олигархия, но она не живет за счет вывоза капитала из страны, она структурирована несколько иначе, и в силу этого белорусская политика не может быть оторвана от национальных интересов, в отличие от российской или украинской. Поэтому белорусские политики любого толка, даже прозападного, будут вынуждены оглядываться на собственное население и объективные интересы собственной экономики, далеко уйти от России Белоруссия не сможет.
– Другая проблема на повестке – внутриполитическая – хабаровский протест, на ваш взгляд, растет, гаснет или стоит на месте?
– Проблема растет. Более того она уже вышла в ту фазу, когда даже возможное угасание протестов в Хабаровске не остановит разрастание кризиса. Дело в том, что действительно для Кремля главной угрозой был даже не Хабаровск, а именно распространение хабаровской проблемы, "хабаровской заразы" на всю остальную страну. Тут ситуация та же, что с коронавирусом – когда непринципиально, сколько человек заразилось, а принципиально важно, что эпидемия дошла до определенной географической зоны. То есть или она у вас уже есть, или ее еще нет. Она уже есть, это имеет вполне объективный характер, соответственно, дальше она будет разрастаться еще больше.
Вообще-то говоря, мы наблюдаем классическую предреволюционную ситуацию. Опять же, если мы вспомним Ленина, то он подчеркивал, что далеко не всякая революционная ситуация заканчивается революцией. Поэтому сейчас обстановка в России такая, что мы находимся как раз на этой самой грани.
Второй момент хронологический – он связан с тем, что 13 сентября, как мы знаем, у нас Единый день голосования. Власть, когда придумала этот ЕДГ, пыталась упростить себе задачу, в том числе по управлению выборами, но как результат получила мощнейшую потенциальную "бомбу", которая может "рвануть" практически каждый год. Потому что в условиях, когда для власти единственный способ удержания контроля – это, насколько я могу судить, нарастающие с каждым годом фальсификации, соответственно, протестный потенциал ЕДГ тоже с каждым годом пропорционально увеличивается.
И мы сейчас вошли в ту фазу, когда хабаровский протест просто естественным образом, органически перейдет во всероссийский протест, связанный с предполагаемыми фальсификациями на выборах 13 сентября.
– Но ведь Кремль мог купировать проблему?
– Я как раз говорил, что если удастся власти купировать не позднее начала августа, то удастся создать некий фактор политической паузы, после которой начинать новую волну протестов в регионах людям будет психологически труднее. А сейчас уже начало августа, и ситуация такая, что один протест плавно перетекает в другой, причем в постоянно увеличивающихся масштабах. Поэтому я думаю, что уже сейчас создать психологический и хронологический разрыв между уже назревающим сентябрьским кризисом и, по крайней мере, пока еще непогашенным хабаровским – просто технически не удастся, учитывая количество выходных дней, нарастание конфликта вокруг выборов в регионах и прочее.
И тут еще есть очень важный момент, что сейчас власть находится перед очень серьезной дилеммой, потому что они по логике вещей проигрывают выборы практически во всех значимых регионах, и даже в неключевых они должны потерять голоса. В этом смысле относительное или абсолютное поражение им гарантировано – либо относительное поражение, когда они сохраняют контроль, но теряют голоса, или абсолютное – они теряют и контроль, и регион. В этой ситуации у них дилемма очень простая: либо прибегнуть к местным фальсификациям, которые уже запланированы после изменения электорального законодательства и после абсолютно беспрецедентной фальсификации на голосовании по поправкам, и тогда создать абсолютно идеальную почву для массовых протестов. Либо наоборот они должны будут уступить, то есть, наступив на горло собственной песне, посчитать более-менее правильно, как люди проголосовали, тем самым аннулируя все свои прошлые усилия по созданию инфраструктуры, которая подразумевает возможности для фальсификации – но в этом случае они получат ряд регионов с оппозиционными лидерами, которые понимают необходимость взаимодействия.
То есть это абсолютно другой политический расклад в стране, потому что появятся оппозиционные политики, обладающие пусть и небольшой, но какой-то долей реальной власти и ресурсами. И это, опять-таки, радикально меняет всю обстановку в России, сводит на нет всю работу, которую Сурков и его наследники делали на протяжении 20 лет.
– А ведь социальные проблемы, которые назревают с каждым годом все сильнее, и особенно после коронакризиса, тоже могут стать почвой для протестной активности…
– И не только для протестов, это могут быть и более агрессивные акции…
– Да, но ведь надо и дыры в бюджете чем-то латать? Так залезут ли они снова в карман граждан, несмотря на этот риск?
– Если следовать той логике, которой руководствуется наше правительство, то, разумеется, да. Тут очень наглядно и понятно, почему нужны радикальные и масштабные перемены, потому что выйти из этого кризиса можно только радикально сменив всю парадигму развития и все принципы государственного управления, в том числе финансового управления.
– И что нужно сделать, чтобы избежать социального взрыва?
– Во-первых, нужно ориентироваться не на монетаристскую теорию, а на так называемую современную денежную теорию (MMT – Modern monetary theory), которая показывает, что бюджетный дефицит не только не вреден, а наоборот, необходим для современного государства. И что государственный бюджет, который не дефицитен – это очень плохой и неэффективный бюджет, который препятствует развитию экономики. Соответственно, в дефицитном бюджете не только нет ничего плохого, а согласно ММТ, его необходимо делать. В условиях современной денежной системы, естественно, я не говорю про золотой стандарт и какой-нибудь 17 век.
И второй аспект – это перераспределение ресурсов от крупных олигархических компаний и состояний к населению, что тоже наглядно противоречит политике власти, которая идет прямо противоположным путем. Мы же видим, как с одной стороны вводятся новые налоги, а с другой – 300 миллиардов просто так от щедрот власть отдает "Роснефти", чтобы покрыть ее вроде бы неэффективность. Значит, что остается? Остается реально национализировать "Роснефть", которая наполовину государственная уже и так, и "раскулачить" ее руководство. Что, опять-таки, является здравой социальной мерой, поскольку дело даже не в том, как сводится бюджет, а в том, что перераспределение ресурсов имеет значение в плане оптимизации социальной структуры.
Попросту говоря, если у вас очень высокий уровень неравенства и очень большая концентрация ресурсов в руках незначительной части населения, то это сдерживает рост экономики, поскольку убивает платежеспособный спрос большинства населения. Поэтому тут перераспределение необходимо, причем в очень радикальных формах, но не потому, что иначе не будет денег (вот нам говорят, что нужно взять деньги, чтобы свести бюджет), это нужно для создания правильного социального баланса и социальной структуры, которая обеспечит условия для экономического роста.
– Если подытожить, то получается, что власти своей многолетней политикой вызвали "идеальный шторм" – и смогут ли они выбраться из него?
– Тут есть только один ответ – выход из этого шторма теоретически был бы возможен через так называемую "пассивную революцию", когда сверху делается все то, чего добиваются низы, или большая часть этого. Что делал Бисмарк, допустим, или менее знаменитый у нас граф Кавур в Италии 19 века.
Но нынешняя российская элита к этому, видимо, не готова и на это неспособна, в том числе и потому, что она слишком долго сидит на своем месте. Чисто психологически выход из подобного рода кризиса сверху возможен опять-таки только при появлении людей, не завязанных в систему договоренностей и отношений уже внутри элиты. То есть обладающих формальными полномочиями и статусом, но не завязанных в неформальные обязательства и соглашения.
В современной России это, видимо, невозможно. Это мог бы сделать Путин, условно говоря, в 2001 году, в 2003 году – максимум. Через 20 лет после начала своего правления, вопреки тому, что есть энтузиасты, которые говорят, что он, как сказочный герой, ударится оземь и превратится в нечто прямо противоположное тому, чем он является сегодня, он это сделать не может. Потому что власть – это же не просто человек, который сидит в комнате с кнопками, это система отношений, обязательств, формальных и неформальных, условных, безусловных и так далее. И поскольку власть уже опутана этими обязательствами, она радикальных изменений даже в собственных интересах осуществить не сможет. Поэтому, скорее всего, шторм для нее закончится плохо.
Знаете известную фразу "она утонула"? – вот все может закончиться тем, что "они утонут".
Летать в России станет еще дороже
Креатив Госдумы так и прет: про букмекеров и депутатов
Вот это "Вызов"
