Удар по Ирану сделает регион "неуправляемой серой зоной" : Аналитика Накануне.RU

Удар по Ирану сделает регион "неуправляемой серой зоной"

Вопрос о вероятной военной интервенции в Иран становится все более осязаемым. После заседания Совета безопансости ООН, которое состоялось 12 марта, глава госдепа США Хиллари Клинтон обратилась к российскому коллеге Сергею Лаврову с просьбой передать Ирану предупреждение о том, что встреча в рамках "шестерки", которая планируется на апрель – последний шанс избежать вооруженного столкновения. О том, что именно должен сделать Иран, который ранее приглашал инспекторов МАГАТЭ посетить свои ядерные объекты, не сообщается. При этом, сам Иран ведет себя не менее агрессивно, в Тегеране неоднократно заявляли, что готовы ответить на любую военную угрозу извне. В то же время, соцопросы показали, что рядовые американцы готовы поддержать интервенцию.

О пользе и возможностях для "маленькой победоносной войны", о том, что будет с Сирией и о том, к чему готовится Россия, рассказал Накануне.RU руководитель отдела Средней Азии Института стран СНГ Андрей Грозин. По его словам, Ближний Восток – это система конфликтов, которые сочетаются друг с другом, как система сообщающихся сосудов.

Вопрос: На этой неделе вновь обострилась ситуация вокруг Ирана, в прессе опубликованы данные соцопросов, исходя из которых говорится, что почти 60% американцев готовы поддержать военную операцию в Иране. Еще месяц назад эти цифры серьезно отличались. О чем говорит такая тенденция, Америка готовит общество к войне с Ираном?

Андрей Грозин: Вполне возможно. С одной стороны, мы исходим обычно из соображений, что в предвыборный год Штаты войны не ведут, но на всякие правила бывают исключения. Понятно, что у Обамы рейтинги снижаются, причем эта тенденция наблюдается уже достаточно продолжительное время, для того, чтобы говорить, что это не какие-то временные неудачи, а вполне возможна долгосрочная тенденция. Для того, чтобы изменить эту ситуацию, нынешнему руководству необходимо либо совершить яркий внешнеполитический успех, либо какие-то серьезные изменения уже внутри страны. Для того, чтобы добиться второго результата, у администрации уже просто не хватит времени технически. Значит, остается первый пункт. По логике вещей, это может быть некая внешнеполитическая авантюра по типу того, что было в Ливии – малой кровью, по большей части, руками союзников, но, тем не менее, так, чтобы все знали, что Соединенные Штаты находятся в качестве главы процесса. Самое главное, чтобы об этом знало американское общество.

Вопрос: И Иран, с этой точки зрения, подходит?

Андрей Грозин: Да, Иран в этом смысле, с одной стороны, подходит, потому что американцы традиционно и при республиканцах, и при демократах, и 10 лет назад и 20 лет назад рассматривают иранскую модель построения общества и государства, как совершенно неприемлемую, враждебную и подлежащую изменению. С другой стороны – это закоренелый враг, и если нанести удар по нему, общество США, скорее всего, отреагирует с энтузиазмом. Но проблема в том, что с Ираном, как с Ливией – не получится. Ясно, что здесь надо будет ограничиться либо достаточно ограниченной воздушно-космической операцией, нанести удар при помощи "Томагавков", высокоточного оружия, и по масштабам такая акция будет носить ограниченный характер и, естественно, никоим образом не повлияет на возможности Ирана в сфере создания оружия массового поражения. Это все понимают, но ясно, что отбросить Иран с тех позиций, научных, технологических, на которых он сейчас находится, не получится. Но, с точки зрения пиара, с точки зрения возможности породить империалистические настроения в американском обществе – это подходит.

Другое дело, что Иран – это достаточно трудная мишень и ясно, что такими потерями, как в Ливии, минимальными, в общем-то, здесь не обойтись, даже в случае проведения этой воздушной операции и ракетно-бомбовых ударов. Поэтому, очевидно, перед руководством Соединенных Штатов существует непростая дилемма. С одной стороны, напрашивается подобного рода шаг для поднятия рейтингов для гарантированной победы на будущих выборах. С другой стороны, трудно предсказать, какого рода последствия этот шаг может вызвать уже не только для американского общества, а для глобальной системы, в которой Соединенные Штаты постепенно утрачивают свои абсолютно доминирующие позиции. Очевидно, сейчас взвешиваются плюсы и минусы и, судя по тому, какой объем материалов выдают мозговые центры американские, этот процесс идет полным ходом.

Вопрос: Об атаке на Иран разговор начал Израиль, Нетаньяху несколько раз по этому поводу с Обамой общался. Как он может повлиять на этот процесс?

Андрей Грозин: Последние переговоры Нетаньяху с Обамой, насколько можно судить, не внесли ясности в позицию Израиля по данной теме. Соединенные Штаты, в конце концов, могут просто-напросто, если что-то пойдет не по плану, если потери окажутся неприемлемо велики, списать все на самоуправство своего ближневосточного союзника, но волна антиамериканизма на Ближнем и Среднем Востоке будет только нарастать, даже в случае ограниченного удара.

Ядереные объекты Ирана, кликните по изображению для увеличения

Кроме того, если американцы предпримут подобного рода шаг, но кардинального изменения, научного, технологического, сырьевого, финансового положения Ирана не добьются, то у Тегерана окажутся развязаны руки для того, чтобы заявить о том, что он отказывается от концепции неразработки ядерного оружия, а форсировано приступает к созданию ОМП. Получится некий элемент морального оправдания и следующий удар американцам наносить будет гораздо труднее.

Вопрос: Есть мнение, что Израиль может усилить эскалацию конфликта с Палестиной до такой степени, чтобы США не могли не ввязаться, а потом ударить по Ирану. Как Вы смотрите на такое предположение?

Андрей Грозин: Он вполне возможен. Это укладывается в канву внешнеполитической линии, которая складывается сейчас вокруг Сирии. Ближний Восток – это система конфликтов, которые сочетаются друг с другом, как система сообщающихся сосудов. Если будет наблюдаться эскалация конфликта вокруг Палестины, вокруг сектора Газа, тогда, скорее всего, мы увидим и рост конфликтного потенциала вокруг Сирии – по восходящей. В этом случае будущие выборы, предложения, которые формирует сейчас Асад и его окружение, они не будут иметь вообще никакого смысла. Эти реформы не смогут переломить этих конфликтных тенденций. Ясно, что если количество "горячих" конфликтов на Ближнем Востоке будет расти, то общество - европейское, американское и израильское - быстрее и, скажем так, с меньшими потерями для правящей элиты примет весть о "каком-то новом" конфликте, в Иране, например.

Вопрос: В апреле должна пройти встреча Ирана с шестеркой, которая, по выражению Хиллари Клинтон станет "последним шансом для Ирана избежать интервенции". Как считаете, такой шанс вообще есть, ведь Иран и так идет на диалог, но его недостаточно американцам?

Андрей Грозин: Что бы Иран ни предпринял, что бы он ни заявил, в конечном итоге вот эта линия, о которой я говорил, абсолютного неприятия иранской политической системы, она сохранится в американском истеблишменте, в американском обществе. Это страна, с точки зрения американского массового сознания, она является воплощением зла, она является составной частью "Оси зла", то есть это государство, которое, в любом случае, надо будет как-то отформатировать.

Вопрос: В прессе со ссылкой на высокопоставленных военных и дипломатов говорят о том, что Россия уже приготовила план на случай удара по Ирану, ожидает поток беженцев в Азербайджан и усиление террористов на Кавказе. Насколько велик уровень такой угрозы для России, по Вашему мнению?

Андрей Грозин: По этому поводу уже много говорилось на всех уровнях российской власти и на всех уровнях нашего экспертного сообщества. Последствия – масса негатива, от окончательной утраты российских позиций на Среднем и на Ближнем Востоке, потому что, если по Ирану нанесут удар, скорее всего, под это дело решат все вопросы с нынешним режимом Сирии – у нас там просто ничего не останется, не останется союзников, не останется влияния, не останется контрактов. С другой стороны, конфликт у границ СНГ непременно создаст массу новых конфликтных зон. Кто-то из наших партнеров по СНГ попытается решить свои проблемы, что называется, "под шумок". Это может быть в Нагорном Карабахе, это может быть в Южной Осетии, в Центральной Азии. Не исключен вариант, когда тот же Ташкент, озабоченный массой энергетических проектов, которые есть у его соседей, перейдет от демонстрации военной силы, как он это делал в последние два-три года, к конкретным шагам, чтобы эти проекты, например, ГРЭС в Рогуне, не воплотились в жизнь. Ясно, что всем будет не до этого. Таким образом, общая конфликтогенность всех регионов, что в Центральной Азии, что на Южном Кавказе возрастет многократно. Кроме того, понятно, что Иран, превращающийся в поле боя, и регионы, которые к Ирану примыкают, скорее всего, будут генерировать массу других угроз, в том числе и для России.

Вопрос: Какие, например?

Андрей Грозин: Это касается появления де-факто таких зон, которые никем не будут контролироваться, так, как сейчас в Ливии, например. В этих зонах будут появляться враждебно настроенные к России элементы, при заинтересованном участии наших западных "друзей" и наших "друзей" ближневосточных. Понятно, что эти "серые" зоны будут притягивать самых разнообразных экстремистов, которых было принято, до недавнего времени, в американской традиции называть "исламистский интернационал". Сейчас от этого термина успешно отказываются – в переговорах с "Талибаном" как-то не очень удобно вспоминать об "аль-Каиде" и о прочих подобных вещах. Однако, де-факто, эти неконтролируемые территории будут продуцировать конфликты не только на Среднем и Ближнем Востоке, но и во всех сопредельных территориях – это оружие, наркотики, экспорт экстремизма во всех его проявлениях. Кроме того – беженцы.

Вопрос: Насколько большим может быть их поток?

Андрей Грозин: Если вспомнить гражданскую войну в Таджикистане в 1992-98 годах – тогда из страны, насчитывающей порядка 5 млн, в Россию практически одномоментно, в течение полугода, переместилось, по разным оценкам, от 350 тыс. до 1 млн беженцев. Тогда у России появилось очень много проблем, другое дело, что тогда Россия испытывала гораздо большие шоки внутренние и 300-400 тыс. таджиков серьезно не влияли на то негативное состояние, в котором находилась российская экономика и российская государственность. Сейчас, если конфликт затронет такие крупные государства, как Иран и территории, прилегающие к Ирану, населенные курдами, в первую очередь – это ведь миллионы жителей, и беженцев может быть на порядок больше.

Понятно, что надо будет тратить ресурсы на создание лагерей фильтрационных, надо будет тратить ресурсы на укрепление границ, надо будет тратить ресурсы на наши силовые структуры сверху донизу, которые находятся в южных регионах. Надо будет тратить ресурсы на поддержку наших партнеров по ОДКБ и наших партнеров, которые прямо в ОДКБ не входят, но с Ираном граничат, я Туркмению имею в виду. То есть масса вызовов, масса проблем, гигантская трата ресурсов разного рода, ну и, кроме того, перспектива нового обострения конфликта на Северном Кавказе. Прямая зависимость от того, как будут происходить события южнее – если Иран начнет разваливаться, понятно, что северокавказские экстремисты получат, во-первых, дополнительную финансовую помощь от монархий залива, а во-вторых, помощь людьми, в которых не будет недостатка, помощь оружием, помощь методологией. То есть конфликт на Северном Кавказе наверняка обострится.

ПН	ВТ	СР	ЧТ	ПТ	СБ	ВС

ПН	ВТ	СР	ЧТ	ПТ	СБ	ВС

ПН	ВТ	СР	ЧТ	ПТ	СБ	ВС

Главное сейчас

Новости все материалы

Больше новостей

Архив материалов

Аналитика все материалы