Академический свист в министерские уши : Аналитика Накануне.RU

Академический свист в министерские уши

Так что же такого разрушительного несет Министерство образования и науки в лице его главы, вполне интеллигентного на вид чиновника, вкрадчивым голосом читающего с трибуны правильные вроде бы тезисы о том, что отечественная наука нуждается в модернизации? И почему фразы эти произносились в такой напряженной атмосфере, что казалось, и на то не нужны были какие – либо объяснения физических теорий и формул, в воздухе носятся электрические разряды огромной мощности?

"Реформировать науку – все равно что стричь свинью - визга много, а шерсти мало". Эта яркая фраза, авторство которой приписывают Алексею Косыгину, в научных кругах сегодня как никогда актуальна. Визгу, действительно, много. А некоторые даже свистят. Вот порядочный с виду профессор Арлазоров, который когда-то вместе с Ботвинником создал лучшую в мире шахматную программу, взял и со всей мочи ( любой студент позавидовал бы) свистнул аккурат в то время, когда министр образования и науки РФ Андрей Фурсенко рассказывал академикам о правительственной программе модернизации науки. Между прочим, это было серьезное мероприятие. И свист получился вовсе не хулиганский, а вполне академический. Уже в коридоре ( разумеется, за такое неподобающее поведение профессора попросили выйти из зала) Арлазаров пояснил: "Вся научная общественность возмущена, все возмущены. Вы слышали, что будет? Хорошо, свистеть нельзя, я не прав, я согласен, это просто взрыв. Но государство должно поддержать науку в ее преобразованиях, а позиция министерства разрушительна по отношению к этой науке".

По сути, разрабатывая программу модернизации науки, министерские чиновники сегодня пытаются решить один важный вопрос - как из постсоветского конгломерата сотен академических НИИ, разнообразных отраслевых и ведомственных структур создать прозрачную и эффективную систему по производству научного знания, востребованного национальной экономикой. Ну, то есть, чтобы консервативные до мозга костей ученые мужи наконец- то вступили на рельсы рыночной экономики.

Для этого предлагается, во – первых, на 20 % сократить бюджетные ставки. А из полутора тысяч научных организаций вообще оставить только 250. Под прицелом оказались отраслевые институты - малоэффективные с точки зрения отдачи продукта, по мнению авторов реформы. Из 58-ми государственных научных центров предлагают создать 5-7 крупных национальных лабораторий. Лишние пусть акционируются и конкурируют с государственным научными центрами.

"Сегодня у нас около 3000 организаций занимаются научными исследованиями. И надо честно признать, что содержать все на должном уровне государство не в состоянии,- сказал в интервью "Российской газете" директор Департамента государственной научно-технической и инновационной политики Минобрнауки РФ Дмитрий Ливанов, - Да это и не нужно. Многие вполне могут очень неплохо жить самостоятельно. Поэтому к 2007 году мы должны разобраться, что оставить в госсобственности, что преобразовать в акционерные общества, а что приватизировать. Например, есть институты, которые 90 процентов средств зарабатывают на заказах промышленности и лишь 10 получают из казны, без которых они спокойно проживут. А вот для тех, кто ведет фундаментальные исследования, например, в области математики или биологии, эти деньги очень существенны. Так почему бы их не отдать тем, кому они действительно необходимы. Словом, если институт активно занимается инновациями, хорошо зарабатывает на реализации научных идей, то, очевидно, ему надо выходить в свободное плавание. Что касается приватизации, то, по нашему мнению, при ее проведении научный профиль института должен сохраняться. Кроме того, следует обязательно учитывать стоимость не только стен, но и интеллектуальной собственности, созданной учеными".

Академики от такой инициативы, мягко говоря, в шоке.

"Ради Бога! Делайте небольшие частные лаборатории, но только делайте их сами. Вкладывайте в них и средства, и знания. А приватизировать готовый научный институт, значит, хапнуть его, а потом неизвестно, что с ним случится", - рассуждает в интервью РТР нобелевский лауреат Жорес Алферов.

"Приватизация, с моей точки зрения, для науки любой второстепенна. Рынок имеет очень короткий горизонт видения. Два-три года, особенно сейчас. Дай 200 процентов сейчас! На меньшее я вам денег не дам", - сетует член-корреспондент РАН Сергей Капица.

"Я утверждаю, что однозначно есть сговор по приватизации, по захвату земли и имущества большинства научных учреждений Российской Федерации!" – заявляет вице-президент РАН Геннадий Месяц.

Возможная приватизация научных институтов, по мнению ученых, может привести к тому, что и без того не ахти какая материальная база будет просто – напросто утеряна. Ведь государство уже больше не сможет контролировать такие учреждения. Будут ли в их стенах корпеть над научными трудами или раскладывать чипсы по пакетикам - большой вопрос.

Кроме этого, не понятно, что будет с теми научными сотрудниками, которые окажутся не у дел? С теми, кто и в государственных институтах в силу сокращения мест не сможет остаться, и работать в частной лаборатории не сможет, потому как у нее чисто прикладное направление. Авторы реформы поясняют – это и есть рынок, и ученые, также как специалисты других отраслей, должны в нем научиться выживать.

Еще один вопрос – а как в новые экономические реалии впишется фундаментальная наука? Ведь то, чем занимаются фундаменталисты, менеджеру по продажам так сразу и не объяснишь. И уж тем более ему не понять, что плоды таких исследований в бизнес – план не вписать, потому, как их вообще сложно спрогнозировать – ученый может прийти к заветной формуле или изобретению через пять, а может, через 10 лет.

"Эта концепция никуда не годится, это непонимание, недоразумение. Она предлагает Академию в значительной мере разрушить, потому что многие институты не самоокупаемые. Ну как фундаментальная наука может быть самоокупаемой?!" — вопрошает академик РАН, лауреат Нобелевской премии Виталий Гинзбург.

"Математика, ядерная физика, астрономия, астрофизика не приносят конкретных результатов, которые можно продать и получить деньги. Поэтому считаем, концепция ошибочная", - говорит директор Физического института имени Лебедева академик РАН Геннадий Месяц.

Но ведь есть же один жирный плюс предстоящей реформы! - говорят авторы программы, который все недостатки перечеркивает, - финансовый. За счет того, что ряды ученых заметно подсократятся, оставшимся планируют поднять зарплату.

"Программа подразумевает к 2008 году повышение средней зарплаты научным сотрудникам до 30 тысяч рублей. Свою роль в этом сыграет двукратное увеличение научного госбюджета с 56 млрд руб в этом году до 110 млрд - в 2008, а также радикальные шаги самой академии", - пояснил вице-президент РАН, глава Комиссии по совершенствованию структуры академии Валерий Козлов , - Во-первых, часть научных сотрудников, работающих по контракту или договорам, будут переведены на внебюджетное финансирование, с сохранением штатного статуса. Во-вторых, доля академического бюджета на зарплату возрастет. Этот шаг ограничит РАН в приобретении оборудования, в зарубежных командировках, а также в возможности расплачиваться по коммунальным проблемам", - сказал Козлов, уточнив, что "игра стоит свеч, поскольку главная фигура в академии - научные сотрудники". "Только достойная зарплата сможет обеспечить дальнейшую более радикальную модернизацию главного научного органа и решить проблему "утечки мозгов", - подчеркнул вице-президент.

"Наконец – то мы являемся свидетелями того, что высокий правительственный орган выходит с предложением поднять статус, восстановить статус научного работника, - говорит в интервью Накануне.RU член-корреспондент РАН, Директор Института экономики Уральского отделения РАН, член Президиума отделения общественных наук РАН Александр Татаркин, - Я вспоминаю, что в свое время будучи директором института экономики при советской власти, у меня был оклад, равный окладу первого секретаря обкома партии, примерно такой же был у председателя облисполкома. Это все – таки создавало статус научного работника. В науку тогда шли, сегодня из науки уходят. В программе сказано, что молодые ученые к 2008 году должны будут получать 15 - 20 тысяч рублей. Вот именно тогда, по моему мнению, научный работник, закончив аспирантуру и подающий надежды. не будет стремиться в коммерческую структуру. Он не будет где – то торговать пивом или молоком, а будет себя реализовывать как научный работник. Сегодня же молодые ученые получают 2, 5 тысячи рублей. Это меньше учителя в школе! Мне стыдно даже говорить об этом".

По мнению Александра Татаркина еще одним плюсом является то, что так насторожило большинство ученых, - кадровое сокращение. Как говорит Татаркин, " определенная инвентаризация тех научных направлений, которыми занимаются институты, научные школы, нужна. Есть институты, которые повторяют друг друга чуть ли не один в один, ну, наверное, мы не настолько богаты, чтобы иметь два одинаковых института. Кроме этого, сегодня в любом научном коллективе, и не в научном тоже, существует такая категория людей, я бы это назвал, болото, вроде бы и к науке причастны, но и серьезных научных результатов у них нет. От таких нужно избавляться".

Но минусов, по мнению ученого, в правительственной программе модернизации науки, все равно больше . "Я считаю, главный недостаток в том, что в разработке программы принимали участие чиновники, не знакомые с фундаментальной наукой. Нельзя сапожнику заниматься лечением или давать советы, как лучше лечить. Даже сам министр Фурсенко, выступая на общем собрании РАН, признался: "Да, я сам не разделяю многих положений этой программы". Но если ты не разделяешь, зачем ты как министр от имени министерства вносишь эту программу? Остановись, извинись перед правительством, скажи, что нужно доработать, обратись с представителям фундаментальной науки, доведите до отточенности каждый пункт. Почему мы торопимся вносить? Кто за нами гонится? Возникает горькая аналогия – Россию всегда упрекали в двух бедах – плохие дороги и дураки, а сейчас появилась третья, которая страшней двух – когда дураки указывают дорогу реформаторам".

Попытаемся разобраться, откуда же взялась эта третья беда ( или она всегда существовала?), в нашей стране и нужно ли нам семимильными шагами догонять запад, копируя их особенности развития науки? Вообще стоит ли трогать нашу науку или как говорит профессор, академик РАН Сергей Капица: " Фундаментальную науку лучше оставьте в покое, даже в том нищенском состоянии, в котором она сейчас находится. Наука не может быть самоокупаемой. Это чушь собачья!"?

Давайте вспомним, что наша наука с советских времен была своего рода государством в государстве: главный управляющий орган – Академия наук СССР, по всей стране – десятки научно-исследовательских институтов, как, например, Институт космических исследований, Институт систем управления, Институт прикладной математики и др., занимавшиеся теми или иными отраслями знаний. Во главе их, как правило, стояли академики, иногда член-корреспонденты Академии наук. Каждое Министерство в свою очередь имело свои научно-исследовательские институты (НИИ), опытно-конструкторские бюро (ОКБ) и заводы, занимавшиеся выпуском конкретной продукции. Достаточно упомянуть такие гигантские Министерства как общего или среднего машиностроения (знаменитый Минсред маш), авиационной промышленности и др. Значительное количество ученых, докторов наук было сосредоточено в высших учебных заведениях. Все они находились на содержании госбюджета и подчинялись вышестоящим инстанциям. Сначала Великая Отечественная война и послевоенные годы, а потом гонка вооружений превратили нашу науку в непосредственную производительную силу. Мы построили первую в мире атомную электростанцию в Обнинске и первый ледокол с атомной силовой установкой; первыми запустили искусственный спутник земли, и первый человек в космосе тоже был наш! Советский Союз по показателям финансирования науки, по количеству научных публикаций, по подаваемым заявкам на изобретения прочно удерживал второе и третье место в мире, а по количеству занятых в НИОКР - первое.

Конечно, нельзя при этом забывать то, что у советской науки, как у всякой системы, были свои изъяны. Практика назначения партийным руководством на руководящие должности , мягко говоря, некомпетентных академиков, привела к тому, что во главе целых научных направлений порой оказывались псевдоученые, морально нечистоплотные, пробивные личности, отдававшие предпочтение своим любимчикам и подхалимам. Яркий пример тому "народный академик" Лысенко, при помощи НКВД расправившийся с крупным ученым Вавиловым, его учениками и генетикой. Лысенко отбросил назад советскую биологию на десятки лет и своими экспериментами по "приучению" растений к жестким условиям, нанес огромный вред советскому сельскому хозяйству. Или другой пример - кибернетика – новая техническая отрасль науки, была объявлена "лженаукой", выдуманной империалистами для одурманивания трудящихся. В итоге мы на десятилетия отстали в области вычислительной техники и систем управления.

Кризис в развитии научно-технического комплекса СССР возник уже в 70–80-е годы. По мере замедления темпов экономического роста, экстенсивный путь развития сферы исследований становился слишком обременительным для экономики, во многих областях исследований количество выделяемых на науку средств оказывалось недостаточным для сохранения паритета по отношению к другим странам. По многим направлениям науки уже в 70–80-е годы наметилось серьезное отставание от мирового уровня, и к началу 90 – х мы пришли с плачевными результатами – резкое сокращение финансирования, утечка мозгов, сокращение количества изобретений…

Для сравнения приведем в пример США, с которыми мы ноздря в ноздрю когда - то шли по пути научно – технического прогресса. Чтобы ответить на вопрос, почему у них там, с купленным в Китае и Индии, в нашей же России, мозгами, наука процветает, а у нас, с нашей кадровой базой, опытом и знаниями, оставляет желать лучшего, достаточно посмотреть на структуру финансирования. Изначально организацией, проведением, финансированием и содействием научным исследованиям в США занимались как государственные организации (Национальный Научный Совет (NSC), Национальный Научный Фонд (NSF), Национальное Управление Аэронавтики и Космонавтики (NASA), так и частные компании – заказчики, а еще разного рода фонды - в то время, как у нас только государство.

При этом финансирование в США осуществлялось и до сих осуществляется под конкретные проекты. Тематику могут предлагать как сами ученые (NSF), так и заинтересованные министерства. Основные деньги идут на главные, наиболее перспективные направления науки, например, микроэлектроника, коммуникации, биология, новые материалы и т.п. Раздача грантов происходит на конкурсной основе. Их могут получать научные лаборатории, университеты, институты, фирмы. Определенный процент от своего бюджета министерства должны выделять на исследования, проводимые малыми бизнесами. Эти исследования обычно включают два этапа. На первом (70...100 тысяч долларов) исследуются теоретические возможности и преимущества новой концепции, прибора, изделия, на втором этапе (300...700 тысяч долларов) – создается и испытывается образец или модель. Третий этап – производство нового изделия – предлагается всем желающим американским фирмам. Таким образом, наиболее дорогостоящий процесс – разработка, изготовление и испытание нового образца – государство берет на себя. Например, Национальное управление аэронавтики и астронавтики (NASA) ежемесячно выпускает и рассылает бесплатный журнал, где предлагает к производству свои новые изделия и приборы. В основном государственные ассигнования в США были обращены на исследования в коммерческом и военном секторе. Исследования в промышленности осуществлялись в частных фирмах. Так, в 1985 около 73% исследований было выполнено в частном секторе.

В СССР преобладали прикладные разработки, в то время как в США, из-за высокой доли частного сектора в ассигнованиях на НИОКР, 60% финансирования шло на опытно-конструкторские разработки с целью быстрого внедрения технологий на рынок. У нас, также как и в США, была высокая доля военных НИОКР, но, в отличие от Соединенных Штатов, не было механизмов передачи технологий из ВПК в гражданский сектор. Яркий пример взаимодействия секторов в США - передача новейших компьютерных технологий, производства чипов для компьютеров и биотехнологий из оборонных лабораторий в гражданские промышленные предприятия с последующим массовым производством данной продукции.

В СССР секретность оборонного комплекса, взаимоизоляция структур приводили к тому, что трансферт технологий из одного сектора в другой практически отсутствовал, что не лучшим образом сказывалось на развитии гражданских технологий.

С распадом Советского Союза кризис в научной сфере еще больше усугубился. Но вот парадокс - на фоне всеобщей истерии о том, что в стране все развалили, при миниуме финансирования наша наука, существенно потеряв в кадрах и материальном обеспечении, продолжала работать, получать премии и печататься в международных изданиях.

Как известно, единственный более-менее отработанный практикой критерий эффективности научной работы - публикации в престижных журналах. Так вот, по таким важным дисциплинам, как физика, химия, биология, науки о Земле суммарная доля российских публикаций в лучших мировых журналах составляет 7%. Это данные американского Института информации. И это при доле финансирования 0,2% от бюджета. То есть, мы по научным достижениям стоим на 6-м месте в мире.

Еще несколько примеров. Созданная в Институте прикладной астрономии РАН система телескопов "Квазар" позволяет не только регистрировать все малые планеты в Солнечной системе (их многие тысячи), но и с точностью до миллиметра фиксировать дрейф земных островов и даже материков. В последнее десятилетие российскими учеными, и это признано во всем мире, разработана совершенно новая импульсная электроника больших мощностей. В лабораториях академических институтов Нижнего Новгорода, Екатеринбурга и Томска получают электронные пучки мощностью в миллионы раз выше, чем прежде, что имеет огромное значение во многих практических областях. В институтах РАН разработаны так называемые СВЧ-пушки, которые вызвали большой интерес у специалистов по перспективным системам вооружения. У нас отличные перспективы для увеличения мощности супер-ЭВМ, а Россия в прошлом году стала третьей страной в мире, способной производить терафлопные машины.

Пожалуй, самый главный недостаток нашей науки, который до сих пор ей аукается, - это то, что она не научилась работать в одной упряжке с бизнесом, промышленностью. В силу того, что все это время перед ней стояли совершенно иные задачи. И в этом мы могли бы поучиться у Запада, разумеется, ни в коем случае не копируя все подряд!

Во – первых, сегодня совершенно нет никакой необходимости так резко сокращать кадровую базу, чего упорно добиваются чиновники. Ведь нет никакой гарантии в том, что в ходе стремительной реформы не полетят и светлые головы. Чиновникам, дабы отчитаться о проделанной модернизации, просто некогда будет разбираться – кто тут из научных сотрудников реально приносит пользу Родине, а кто примазался к научным кругам.

Во – вторых, нет надобности бросать науку на вольные хлеба, отдавать ее в частные руки по одной простой причине – от уровня развития науки напрямую зависит уровень национальной безопасности нашей страны.

В – третьих, хваленная практика распределения грантов среди ученых, которую мы с любовью переняли у запада в 90 – е, как заявляют сами академики, сегодня работает чисто формально. Деньги, и притом немалые, на те или иные исследования отдаются не тем, кому надо и не под те проекты. Академики пытались было об этом рассказать на заседании РАН Андрею Фурсенко, но тот опроверг такую информацию. Мол, ничего не знаю о таких нелицеприятных фактах, если что – звоните.

Получается, что из всех нововведений министерской программы, кроме повышения зарплаты, у нас сегодня можно попытаться внедрить только одно – сотрудничество науки, которая остается под оком государственным, и бизнеса. Вот тогда можно будет говорить о какой – то самоокупаемости этой сферы.

Власть, наука, бизнес и общество должны сесть за круглый стол и создать список приоритетных проектов, которые будут определять НТП-судьбу России в ближайшие десятилетия. Тот список проектов, который интересен бизнесу и на который он готов выкладывать деньги. Что касается фундаментальной науки, то она по – прежнему, и это мнение большинства ученых, должна оставаться на плечах государства, как бы оно ни старалось ее сбросить. Времени на то, чтобы все это убедительно доказать авторам реформы, у наших академиков пока достаточно – программу модернизации науки сняли с рассмотрения правительством 26 мая и отложили на неопределенный срок. Между тем, всероссийская акция протеста по поводу реформы науки, которая была приурочена к этому заседанию, накануне все равно состоялась. Ученые Новосибирска, Москвы и Владивостока написали свой вариант реформирования науки. Главное, о чем они просят чиновников – не допускать к реформированию науки… чиновников.

ПН	ВТ	СР	ЧТ	ПТ	СБ	ВС

ПН	ВТ	СР	ЧТ	ПТ	СБ	ВС

ПН	ВТ	СР	ЧТ	ПТ	СБ	ВС

Главное сейчас

Новости все материалы

Больше новостей

Архив материалов

Аналитика все материалы