Как переломить пораженчество на Кавказе?
Было время, когда главной темой российской публицистики считалась и являлась ситуация на Кавказе во всех ее аспектах. Сейчас внимание, по крайней мере, аналитическое к процессам, там происходящим, явно отошло на второй-третий план, если еще не дальше. Есть в этом, конечно, и объективные, но, как нам кажется, в большей степени субъективные факторы. Большая (пока еще) Россия подустала от ломания головы над этой так и не обретающей решения проблемой. Меж тем, жизнеутверждающего, похожего на медленное, но верное налаживание мирной действительности на Кавказе отнюдь не много. А натораживающего и рождающего глубокий пессимизм предостаточно.
Радикальное исламское подполье распространяется за пределы Чечни и Ингушетии. И хотя российские госчиновники публично говорят о нерушимости России, на практике многие из них уже смирились с неизбежной потерей Северного Кавказа. Об этом нашим партнерам из Южного федерального округа ЮФО.RU рассказывает политолог Александр Бородай .
Вопрос: За последнюю неделю прошли спецоперации в Нальчике, Карачаевске и Кантышево (Ингушетия), в ходе которых были убиты 5 боевиков, и еще несколько задержаны. Можно ли считать это серьезным успехом "силовиков"?
Александр Бородай: Вряд ли. Сколько-то убито боевиков, сколько-то наших. Cам факт активности российских спецслужб, конечно, не может не радовать. Правда, активность эта несколько запоздала - ваххабитские джамааты в невайнахских республиках надо было выкорчевывать еще несколько лет назад. Сейчас это отдает некоторой показухой, тем более, что есть и оборотная сторона активности наших спецслужб. Всем - и в России, и за рубежом - становится очевидным, что боевики выполнили свою главную задачу - воюем мы теперь не с вайнахскими сепаратистами, а с мощным интернациональным исламским подпольем, распространившимся на весь Cеверный Кавказ и грозящим сделать зоной своего влияния и Поволжье.
Еще четыре года назад почти все силы боевиков были сосредоточены в Чечне и Ингушетии. Напряженность в Дагестане была резко ослаблена ликвидацией Кадарской зоны осенью 1999 года. Теперь и в Ингушетии, и в Кабардино-Балкарии, и в Карачаево-Черкесии, и в Дагестане ведутся, по сути, активные боевые действия. Следовательно, нормальная жизнь там закончилась. В Чечне тоже совсем не тихо, хотя там боевики могут себе позволить широкие жесты вроде "одностороннего прекращения огня". Для них ведь все складывается неплохо, потому что "федералы" потихоньку уходят, оставляя власть "кадыровцам", с которыми будет по-любому легче. Разделят сферы влияния - и все. Ну, постреляют друг в друга иногда - как без этого? Но, по большому счету, мечта покойного Джохара Дудаева - независимая Чечня, причем с открытыми границами с Россией, - сейчас, к сожалению, довольно близка к реальности.
Вопрос: Но у Чеченской Республики нет ни собственных паспортов, ни валюты, ни зарубежных представительств...
Александр Бородай: Да, некоторые формальные атрибуты суверенного государства в Чечне отсутствуют, но неизвестно, надолго ли, и нужны ли эти самые атрибуты самим чеченцам. Возможно, подавляющее большинство из них, в том числе и те, кто живет исключительно в рамках "набеговой экономики", удовлетворятся фактической независимостью своего этнического анклава, а мы смиримся с этим. Как человек, который много занимается Северным Кавказом и общается с разными деятелями, которые в рамках своих полномочий должны заниматься решением государственных задач на Юге России, я с крайней тревогой фиксирую одну очень неприятную тенденцию - многие госчиновники, на словах не сомневающиеся в необходимости внутрироссийского единства, на самом деле лукавят. Они уже давно свыклись с мыслью, что и Чечня, и Ингушетия, и многие другие республики Cеверного Кавказа - это не наша земля, Что эти территории уже сейчас вне России, или окажутся вне ее в ближайшем будущем. У таких "государевых людей" психология римских патрициев, спешащих вывести из Британии свои еще никем не разбитые легионы. Кстати, эта скрытая позиция дает им индульгенцию на тотальное воровство отпущенных "на восстановление экономики Северного Кавказа" государственных средств. А какая разница : все равно пропадет.
Вопрос: Однако в открытую об этом никто не говорит - за исключением разве что Николая Кондратенко, который уже давно официальным лицом не является...
Александр Бородай: Конечно. Каждый "государственный человек" будет говорить о том, что Северный Кавказ останется в составе РФ, пока нет другой "генеральной линии". Но реально в среде госаппарата наличествуют откровенно пораженческие настроения. Изменились и настроения обычных российских обывателей. В начале второй чеченской кампании общественный консенсус заключался в том, что мятежную Чечню надо "додавить", а сейчас огромная часть обывателей чувствует лишь усталость от тревожных и печальных новостей "с югов". Неосуществимое и нелепое желание построить какую-нибудь "великую китайскую стену", которая отделила бы Кавказ с его проблемами и агрессивными обитателями от всей остальной России, становится в обществе почти доминирующим.
Вопрос: Высказывались мнения, что России следует на Северном Кавказе делать ставку на те народы, которые хотя бы в силу прагматических соображений будут ее союзниками. Допустим, те, которые являются меньшинствами в своих республиках, - например, черкесы в Карачаево-Черкесии, или осетины, которые в целом являются меньшинством на мусульманском Северном Кавказе. И хотя бы таким образом создавать какие-то форпосты...
Александр Бородай : Я не вижу сияющей перспективы за этой системой форпостов - крепостей, окруженных врагами. Во-первых, меньшинства рано или поздно потерпят поражение. Во-вторых, сами они не очень верят России и, прежде всего, будут отстаивать собственные интересы, спасть не Российскую государственность, а самих себя.
Вопрос: Владимир Путин неоднократно высказывался в том смысле, что уменьшить напряженность на Северном Кавказе можно, борясь с безработицей и экономической отсталостью...
Александр Бородай : Экономический разрыв в жизни наших регионов действительно очень велик. Если валовой внутренний продукт в пересчете на одного жителя Ямало-Ненецкого АО составляет около 800 тыс. рублей в год, то на одного жителя Ингушетии он составляет примерно 8 тыс. рублей. О том, какой ВВП производят в Чечне, вообще говорить бесполезно.
Вопрос: Визуально не во всех северокавказских республиках можно сделать вывод, что там страшно бедное население.
Александр Бородай: А что это означает? Только то, что жители этих республик получают своеобразную дань, которая в той или иной форме собирается с остальных субъектов Российской Федерации. Эта дань получается криминальным путем, или легально, через федеральные трансферты. Кстати, правители Российской империи совершали ту же ошибку, что и нынешняя наша власть: они подрывали силы государствообразующей нации - русской (включающей не только этнических русских, а всех, для кого русский язык и русская культура первичны) - для того, чтобы так или иначе содержать проблемные окраины и тем самым поддерживать их лояльность. И советская власть эту царскую политику продолжала, причем в гипертрофированной форме. Однако царское и советское правительства, кроме пряника, применяли и кнут. Теперь же мы только смешим весь Северный Кавказ, - уже так много раз убили Шамиля Басаева, а он все никак не умер. А отток "русских" с Северного Кавказа как продолжался, так и продолжается. И это в глазах местного населения означает, что фактически Россия уходит, потому что федеральная власть держится прежде всего не на нацменьшинствах, а на представителях государствообразующей нации.
Вопрос: Что же можно сделать для того, чтобы ситуацию переломить?
Александр Бородай: Я боюсь, что с помощью мер, находящихся в арсенале нынешней российской государственности, сделать ничего нельзя. Ситуация очень напоминает алжирский конфликт конца 1950-х годов, но Алжир был все-таки отделен от Франции морем, и можно было четко провести границу. А где на Юге России обозначить черту, на которой мы могли бы закрепиться, по крайней мере, на несколько десятилетий, чтобы сосредоточиться и развить наступление уже в обратную сторону?
Беседовал Дмитрий Старостин