Украинские спецслужбы готовили теракт на подстанции в Нижнем Тагиле
Прошлым победам в космосе посвящается...
39 лет назад произошло событие, которое безоговорочно и навсегда вошло в список самых главных событий прошлого века.
18 марта 1965 года с космодрома Байконур стартовала ракета-носитель "Союз", на борту которой был космический корабль "Восход-2". Его экипаж состоял из двух человек: командира корабля Павла Беляева и второго пилота Алексея Леонова. Именно последнему предстояло в течение ближайших суток вписать свое имя в историю человечества. К тому моменту прошло почти четыре года, как Юрий Гагарин стал первым человеком, побывавшем в космосе, и оставалось еще четыре года до того, как американцы сделают свои первые неуклюжие шаги по Луне /если они их, конечно, действительно сделали/.
Все это время по обе стороны океана ни на секунду не прекращалась невидимая и сокрытая тайной за семью печатями от простых обывателей гонка за космическую пальму первенства. И очередным подтверждением того, что мы на полшага-шаг опережаем в этой гонке американцев стало 18 марта 1956 года – день, когда Алексей Леонов первым из людей вышел в открытый космос.
Гай Северин: "Честно говоря, считали, что экипаж погиб"
Весь полет продолжался немногим более суток, но что это выдались за сутки!
А нам, далеким от космоса людям, казалось, что все тогда получилось легко и быстро. По крайней мере, так мы судили по рассказам того же Леонова и Беляева... Свидетельствует Гай Северин - лауреат Ленинской и Государственных премий. Герой Социалистического Труда, академик РАН:
"Они о многом не знали... А неудачи действительно были самыми "дикими". К примеру, самолетные испытания обрубки шлюза. Сбрасываем макет с самолета, а он врезается в землю. Схема не сработала. А потом решили идти в космос с манекеном. Рассчитывали сделать так: выходим на орбиту, открываем шлюзовую камеру, высовываем манекен, проверяем наддув скафандра, а затем камеру отстреливаем. В общем, проигрываем будущий полет Леонова. Прошел запуск, и вдруг корабль исчезает. Нет корабля! Случилось невероятное - два оператора с двух НИПов выдали свои команды. Одновременно! Обе команды "сложились" и включили командно-подрывное устройство, которое надежно сработало - корабль взорвался!
Повторить эксперимент возможности уже не было. Вот и надо было решать: разрешить ли эксперимент с человеком? Дать ли разрешение Леонову выходить в открытый космос? А американцы объявили: через три месяца у них будет выход... Королев ходит серый. Я еще раз проанализировал все, что мы получили, и сказал: "Я готов идти с Леоновым в космос!" - и на заседании госкомиссии отстоял свою точку зрения.
Мы уже заправили корабль, подготовили скафандр, шлюз, все наше оборудование. Ночью начали устанавливать шлюз и... уронили его с шестиметровой высоты на бетон... Снова все проверили уже на запасном шлюзе - а корабль и ракета, повторяю, заправлены! - но тут выясняется, что из 32 надувных балок две текут... А это заводская сборка, то есть по инструкции мы обязаны их отвезти в Москву, устранить течи и вновь вернуть на полигон. Я вызываю лучших своих спецов и говорю им, что до шести утра шлюз должен быть в порядке. Они в ответ: невозможно! Говорю, что я им мешать не буду, но если задача будет выполнена, то я им заплачу столько, сколько они пожелают... Взяли они уцелевшие балки с разбитого шлюза, заменили дефектные.
Леонов с Беляевым полетели, у нас все сработало нормально. Единственное, Леонов забыл, какой стороной надо входить в шлюз, а потому замешкался. Со скафандром справился, хотя не тот режим давления включил, но в корабль все-таки вернулся.
А затем неприятности продолжились: отказала автоматическая система посадки, они начали по "Взору" ориентировать корабль, включили систему с опозданием и сели где-то в районе Перми. Шесть или даже девять часов мы - Сергей Павлович, Келдыш и я - сидели и ждали. Все было неясно. Честно говоря, считали, что экипаж погиб. А когда пришло сообщение, что они сели в тайге, живы и здоровы, Сергей Павлович заплакал. Я видел, как по пожелтевшему лицу потекли слезы".
Леонов еле влез обратно
Для обеспечения выхода человека в открытый космос в НПО "Энергия" был создан специальный переходной шлюз под кодовым названием "Волга". Он имел цилиндрическую конструкцию и состоял из 36 надувных секций, разделенных на 3 изолированных друг от друга группы. Шлюз сохранял свою форму даже в случае выхода из строя двух из них. Космонавт, выходящий в открытый космос, соединялся с кораблем фалом, по которому обеспечивалась связь с бортом корабля, и подавался кислород, тем не менее, на скафандре космонавта крепился дополнительный аварийный баллон с кислородом.
Беляев помог Леонову облачиться в скафандр и укрепить аварийный баллон с кислородом. Затем Леонов вышел в открытый космос. Через 10 минут он заметил, что скафандр в условиях космического вакуума ведет себя совсем не так как на земле. Он раздулся и стал ограничивать движения космонавта. Стало невозможно что-либо делать руками, так как перчатки раздулись и не слушались движений пальцев. Тогда Леонов решил без консультаций с центром управления полетом использовать специальный клапан для снижения давления внутри скафандра почти втрое.
Из-за увеличения размеров скафандра возникли проблемы и с возвращением на корабль - Леонову с трудом удалось протиснуться в люк. Вот что рассказывает Георгий Гречко:
"Я Леонова хорошо знаю. И он, и я в свое время испытывали новые скафандры для выхода в открытый космос. Кстати, помните, на знаменитой видеозаписи во время первого выхода в открытый космос Леонов как будто ногу чешет? На самом деле у него на ноге привод фотоаппарата был, а скафандр раздулся, и он достать до него не мог. Потом, кстати, он не мог в этом скафандре обратно в корабль войти. Пришлось давление внутри резко снижать. А я сам в открытом космосе чуть ноги не отморозил. Вернулся на станцию и первым делом за ноги схватился: на месте они или нет. Не чувствовал совсем. В космосе в теневой зоне Земли температура 100 градусов мороза. Скафандр как металлический становится, так что за час руки в кровь сдираешь".
Победы в космосе ковалась и на Урале
Вот так, через кровь, через боль завоевывались наши космические победы. И через кровь и боль не только тех, кто непосредственно летал в космос, но и тех тысяч людей, которые на земле делали все возможное и невозможное, чтобы полет состоялся. В их числе были, кстати, и уральские специалисты, работники оборонных предприятий.
Вот что рассказал в беседе с корреспондентом Накануне.ru Станислав Павленко, первый заместитель генерального конструктора – генерального директора ОАО "Уралкриомаш":
"Наше предприятие было создано для решения задач советской космической программы. Начиная с 1949 года, правительство СССР искало предприятие, способное создать средства для перевозки в больших количествах жидкого кислорода, предназначенного для заправки ракет. Сначала пытались поручить эти работы Мариупольскому Азотмашу и Алтайскому вагоностроительному заводу, но у них ничего не получилось. И только в 1953 году обязали этим заниматься Уралвагонзвод. 1 октября на заводе было создано ОКБ-1. Вникнув в проблемы криогенной техники, мы начали заниматься не только железнодорожными цистернами, но и стационарными средствами для хранения, и не только кислорода, но и других криогенных жидкостей, вплоть до жидкого водорода, который имеет температуру всего на 20° выше абсолютного нуля. Когда мы начинали, для нас это была просто невыполнимая задача, однако к сегодняшнему дню научились обращаться и с жидким водородом, жидким фтором. И вообще любая криогенная жидкость, которую перевозят по железным дорогам, перевозится в цистернах, сделанных на нашем предприятии. Никто в стране такую технику делать больше не умеет."
Оборудование, сделанное тагильчанами, впервые было опробовано в 1957 году при запуске с Байконура первого искусственного спутника Земли. А оснащенные им стартовые комплексы на Байконуре и Плесецке служат российской космонавтике и до сих пор. А первое оборудование было в виде вагонов, и заправка ракет шла прямо "с колес". Потом тагильчане создали средства для длительного хранения жидкого кислорода с малыми потерями, которые используются до сих пор, снаряжая в полет все ракеты, стартовавшие с этих космодромов – "Союзы", "Восходы", "Протоны" и "Энергию".
Как давалась победа: "выдержать больше трех месяцев было практически невозможно"
Снова слово Станиславу Павленко: "Впервые попал на Байконур в 1961 году, тогда запускали "Союзы". В то время была единственная жилая площадка возле этого старта, где мы и жили. Мы тогда работали над пуском в эксплуатацию системы заправки для боевых баллистических ракет, бывших тогда стратегическим оружием. Представители завода менялись: человек должен выдержать на полигоне не меньше трех месяцев, чаще было невыгодно. Недели две человек только осваивается, его сменщик должен находиться с ним рядом. А потом к третьему месяцу он знает все очень хорошо. Но выдержать больше трех месяцев было практически невозможно. Мы не имели права сообщать нашей семье, где мы находимся, почта шла по условным номерам, например, Москва-50, Ташкент-90, через Москву и с цензурой. Радость была, когда приезжал кто-нибудь на смену – привозил письма из дома и гостинцы.
Условия для жизни тогда были просто почти боевыми. Нас с этой жилой площадки возили каждый день за 60 км в 6 утра, возвращались затемно, кормили один раз, жили в бараках.
Второй раз я приехал уже через 10 лет и был в ранге заместителя главного конструктора. Тогда уже все было иначе: на каждой стартовой площадке - вокруг площадок "Протона", "Союза" и Н-1 разросся город, бараков не стало. Жили мы в 1-2-местных номерах, иногда бывала даже горячая вода, трехразовое питание в столовой.
Конечно, на том энтузиазме, который был в 60-х, долго работать было невозможно, хотя финансово он, конечно, подкреплялся – суточные обычные били 2-60, а нам платили 3 рубля, плюс коэффициент 1,5 к окладу за время нахождения на космодроме, семью удавалось уговаривать. Но энтузиазм был колоссальным. Хотя первые пуски "Востока" и "Протона" часто бывали неудачными, а у Н-1 вообще не было ни одного удачного пуска."
"Энергия" готовилась для Марса
Исключением стала только "Энергия" - оба запуска были проведены безо всяких проблем и отклонений. Вообще ракета "Энергия" создавалась генеральным конструктором проекта Глушко с прицелом на освоение дальнего космоса, и могла выносить на орбиту не только "Буран", но и до ста тонн полезной нагрузки. Американцы сегодня только пытаются создать ракету, способную достигнуть Марса, а я считаю, что "Энергия" уже сейчас была бы готова доставить космонавтов не только на Марс, но и на Венеру, и куда угодно. Потому что полезную нагрузку можно увеличить и за пределы ста тонн – за счет разгонного блока следующей ступени. Вообще "Энергия" - это действительно последнее слово ракетной техники. Если предыдущая мощнейшая ракета Н-1 имела на первой ступени 24 двигателя, то здесь – всего один. Зато эти двигатели подвергаются такой жестокой отработке, что отказов просто не может быть, да и не было. Глушко предвидел грядущую необходимость коммерческих запусков в космос, но не успел придумать для "Энергии" полезной нагрузки. Последний пуск "Энергии" состоялся в 1988 году, после этого стране стало не до космических программ.
Опасность была повсюду
Но повторю, сначала редкий запуск обходился без аварий. Одну аварию я видел, запускали грузовой корабль в 1961 году. Ракета чуть-чуть приподнялась, и тут же упала и взорвалась. После этого стартовый комплекс больше года восстанавливали, и все запуски проводились с космодрома Плесецк. Ужасное было зрелище. Сам не видел, но говорят был еще случай, когда ракета "Протон" пролетела и упала недалеко от старта. Во время запусков боевых ракет были случаи, когда ракета "отправлялась" по земле. Но наблюдательные пункты расположены достаточно далеко, так что прямой опасности для жизни тогда не было.
Случалось, во время работы на космодроме гибли люди. Так, с нашего предприятия погибли двое рабочих. Я лично был свидетелем случая, когда во время осмотра подземной шахты баллистической ракеты оборвался один из тросов спускаемой платформы, и погиб заместитель Королева – конструктор Царев. Бывали случаи, когда одежда работников пропитывалась кислородом, и это было смертельно опасно – достаточно одной искры, и человек вспыхивал, как факел…"
P.S.
"Когда мы создавали "Буран", доля наших работ космического направления достигала 70 процентов.– говорит Станислав Павленко. – Когда тему "Буран" закрыли, она упала до одного процента. Но к тому времени все ведь развалилось. Постепенно Байконур восстановили, и за счет этих работ, индийского заказа, эпизодов "Морского старта" доля этой продукции сегодня держится в районе пяти-семи процентов".
Вот так, получается, что сегодня уральские специалисты работают над космическими программами всего лишь на одну десятую от своих потенциальных возможностей. Тем временем амбициозные американцы на весь мир раструбили новую "идею-фикс": в ближайшие десятилетия подготовить и осуществить пилотируемый полет на Марс…
Андрей Кучин, Оксана Кузьменко
Летать в России станет еще дороже
Креатив Госдумы так и прет: про букмекеров и депутатов
Вот это "Вызов"
