Стрельба в торговом центре в Мытищах: ранены трое
В Турции навали возможную дату досрочных выборов президента страны
"Предстоит долгий путь". Кремль назвал условие для нормализации отношений с США
Глава СКР назвал страны, поставляющие наиболее смертоносное оружие ВСУ
По делу о пытках девушек в автомойке на Урале вскрылся новый эпизод
Снайпер Маруся
Вот говорят - русский народ совершил подвиг в Великой Отечественной войне... А что это такое - наш общий подвиг, вернее, подвиг наших дедов? Лет двадцать назад никто и вопрос такой не стал бы, наверное, задавать. Все в стране знали - Великая Отечественная война была общим подвигом всего советского народа. И даже кое-что знали о конкретном подвиге собственного деда, бабки, отца, матери, родных, коим довелось жить, воевать, побеждать в той войне.
Теперь не то. Подвиг общенародный, правда, как некую абстрактную субстанцию никто не отрицает. Но сколько рассуждений о том, что гибель наших солдат, голод блокадников, вытягивающий жилы труд в тылу - все это было следствием, конечно, войны, но и не совсем войны, а всяких и всяческих ошибок сталинского руководства, следствием чуть ли социалистического строя. Вот такой предательской, гаденькой во всех отношениях ерунды мы услышали и увидели за минувшие пятнадцать лет уйму.
Всем, кто по-прежнему пытается высоколобо рассуждать в стиле - а что было бы, если бы...позвольте посоветовать - поговорите, просто поговорите с теми из седых, уже немощных, но еще живых героев - просто бойцов, просто медсестер, просто матерей, просто людей, которых давно зовут ветеранами.
* * *
Недавно мне довелось познакомиться с обычной деревенской женщиной, которая во время войны уничтожила 74 немецких солдата. Сейчас ей 85 лет, а своего первого фашиста она отправила на тот свет, когда ей было немногим больше двадцати. Прожив большую и сложную жизнь, она ни на секунду не пожалела о том, что пошла на фронт. И, если можно было бы отсчитать назад эти шестьдесят с лишним лет, она, не задумываясь, снова взяла бы в руки винтовку, потому как защищать Родину, своих родных и близких для нее, без всякого преувеличения, является и по сей день святым долгом. Поступить иначе она бы просто не смогла. Много ли среди нас сегодняшних даже не двадцатилетних, а и более зрелых людей найдется таких, что скажут без колебаний о себе - я бы поступил также?
Маруся
Признаться, когда я подходила к дому Марии Егоровны Коряковой, который находится в 15 км от Камышлова в деревне Баранниковой (Свердловская область), я ожидала увидеть немощную старушку. Я ошиблась. Мария Егоровна для своих 85 лет выглядит неплохо, сама до сих пор управляется по хозяйству (дети все давно разъехались по разным городам), шьет, вяжет. Только видит плохо: испортила зрение, будучи снайпером.
Все стены в доме в фотографиях. На одной из них ее старший брат Михаил. Он погиб в 1942 году под Москвой. На другой - младший брат Василка. Тоже погиб - сгорел в танке. Еще один брат вернулся с войны весь израненый. Умер, когда ему не было еще и пятидесяти. Единственная фотография самой Марии Егоровны, где она в гимнастерке и с короткой стрижкой, хранится в альбоме.
Великая Отечественная война четко разделила жизнь Маруси Коряковой, Маньши, как ее называли в семье, на две половинки. О своем довоенном житье-бытье баба Маша вспоминает скупо. У ее матери было 22 ребенка, выжило только шестеро. Из оставшихся в живых Маньша была третьей по счету. Жили в соседней с Баранниковой деревне. Когда отец вступил в колхоз, пришлось поголодать: советская власть сначала выгребла из домашних сусеков весь хлеб до зернышка и только в 1937 году, когда колхозникам дали зерно, дела поправились. Маруся выучилась на парикмахера и стала работать в парикмахерской.
"На фронт я решила пойти, когда пришла похоронка на Михаила. За брата отомстить хотела", - говорит баба Маша. С этой минуты ее жизнь четко поделилась - на "до" и "после"войны. "В первый раз, когда я пришла в райвоенкомат, меня не взяли, - вспоминает баба Маша, - Потом я узнала, что набирают добровольцев в снайперскую школу, которая открылась в Подмосковье. А еще проводили набор санинструкторов. Но я была крепкая, поэтому меня и еще четверых девушек отправили учиться в Подольск".
Ей было все равно, куда ее направят, лишь бы попасть на фронт. Семь месяцев Маруся и ее землячки учились стрелять на поражение, маскироваться, ползать по-пластунски, копать землянки. За все это время только одна девушка пожалела о своем решении пойти на фронт. Она застрелилась прямо на посту. Но тех, кто пожалел, были единицы. Деревенская девчонка Маруся Корякова, которая еще недавно бегала на танцы, ни секунды не сомневалась в том, что приняла правильное решение.
Боевое крещение
После окончания снайперской школы Мария Егоровна попала под Оршу на правый берег Днепра. "Страшно было?" - спрашиваю. "Еще как! - признается она, - Еще как... Самая длинная нейтралка (расстояние между немецкими и нашими окопами) была 50-80 метров. Пули день и ночь летали на головой. Но в то время о своей судьбе никто не думал. Это я сейчас постоянно плачу, когда вспоминаю, а на войне никогда не плакала ".
Первую ночь она и еще девять новеньких девушек провели в землянках, спали на деревянных досках, на которые сверху были наложены ветки деревьев. Впрочем, спали, это громко сказано, улыбается Мария Егоровна. Всю ночь ворочались по команде, прижимаясь друг к другу. А утром повели их в траншею знакомить с передовой. И тут же оговаривается: траншеей в привычном смысле слова ту траншею назвать сложно. Копать было нельзя, так как болото кругом, поэтому солдаты сделали заграждение из жердей и земли. "Эту траншею мы "китайской стеной" прозвали", -смеется баба Маша, которая ни разу в жизни, естественно, не видела Великой китайской стены.
Амбразуры в стене были небольшие, за немцем сквозь такие отверстия наблюдать было очень сложно. А тут еще противник заметил некоторое движение на стороне русских и открыл огонь. Двух девушек, говорит Мария Егоровна, сразу ранило. Одна из них потом умерла. Говорят, что человек ко всему может привыкнуть, кроме смерти. Наверняка те, кто так говорит, не были на войне.
Как убила своего первого фашиста, баба Маша помнит в мельчайших подробностях. До чего удивительна все-таки человеческая память. Мы часто не помним, что произошло неделю назад, забываем дни рождения своих близких, а тут столько лет прошло... Каждый день войны, говорит Мария Егоровна, намертво врезался в ее память.
Помнит, как вместе с напарницей выслеживали немца. Как сделала первый выстрел, и как ее землячка Катя закричала:"Машка, поразила!" "Смотрю, - рассказывает баба Маша, - а он с дерева, где, казалось, не было ни одного свободного сантиметра, полетел. Я так обрадовалась, что хоть одного немца за брата убила ". Так для Маруси началась другая жизнь. Жизнь "после".
Другая жизнь
Помнит Мария Егоровна, как попали они в окружение к немцам. Решили схорониться в каком-то подвале. Когда спустились туда, увидели, что весь пол завален телами убитых. И вот они, эти юные девочки, несколько часов пролежали под грудой смрадных трупов. "Не спрячься мы, в живых никого бы не осталось, - вздохнув, говорит баба Маша. - Немцы приходили, но нас не заметили ". С тех пор Мария Егоровна перестала бояться мертвых.
Все помнит баба Маша. И как из окружения выбирались группами по три-четыре человека, и как ели сырую картошку вместе с кожурой, и как ранило старшину роты, который, умирая, просил наших солдат только об одном: чтобы не забыли снять с него знамя полка, спрятанное под гимнастерку. Помнит и встречу с "власовцами": как жестоко те бились со своими же. Издевались они над русскими не менее извращенно и жестоко, чем немцы. Но немцы-то хоть чужие были, а с этими вместе в школе учились.
Еще до того, как Марусина рота попала в окружение, немцы захватили двух девушек - советских солдат. Позже их увидели висящими на столбах. Все женские части тела у них были вырезаны, а комсомольские билеты прибиты на лоб гвоздями. Тут же на столбе покоилась табличка с надписью на чисто русском языке "Ваши русские патриотки слова не произнесли".
Если кто думает, что такое только в книжках бывает, ошибается. Это просто НАДО ПОМНИТЬ! Это надо знать! Чтобы не удивляться, когда 80-летний ветеран из-под Курска один-одинешенек из своего села оказывается против строительства мемориала погибшим германцам на немецкие деньги возле русской деревни...Те, кто живет с ним рядом, уже не все, видимо, ПОМНЯТ!
Был случай предательства и в ее роте. Знаете вы, что такое был обед советского солдата? Гороховый концентрат да тонюсенький кусочек хлеба. Немцы бывало на штык наподденут булку хлеба, колбасу, пачку папирос и кричат: "Рус, иди – напоим, накормим, покурить дадим". В Марусиной роте был кадровик, уже и не молоденький солдат, а соблазнился... Расстрел, говорит Мария Егоровна, был показательный. Пригнали всю роту, поставили перед ним десять автоматчиков, да тут же и закопали...
По-другому в то время нельзя было, уверена Мария Егоровна. Предатели во все времена опаснее врагов. А в Великую Отечественную на карту было поставлено само существование советского народа. "Мы все это понимали, - говорит она, - Потому и шли до конца".
Маруся Корякова дошла до Кенигсберга, оттуда попала в Чехословакию, где и застала ее Победа.
Несгибаемая баба Маша
Когда Маруся вернулась в родную деревню, оказалось, что родители даже и не надеялись увидеть ее живой. "Сестра старшая потом мне рассказывала, мама ей говорит: Катьша, суп-то надо толкнуть в печку погреть, солдатик бежит, так покормить хоть. У меня вон сколько на фронте, поди тоже есть хотят, - вспоминает Мария Егоровна, - А я иду - пацан пацаном. Нам перед тем, как домой ехать, гимнастерки новые, юбки и даже чулки выдали. Я переодеваться не стала: родных хотелось побыстрее увидеть".
После войны нелегко жилось: налоги были большие. Мария Егоровна вышла замуж, но в парикмахерскую не вернулась - пошла работать в колхоз. Родились две дочки - мало-помалу налаживалась мирная жизнь. Потом пошли внуки, правнуки - все, как у всех.
Пиджачок с наградами баба Маша надевает только по большим праздникам. Среди множества юбилейных медалей красуются медаль "За отвагу" и Орден Отечественной войны 2-ой степени. Она не любит особо про награды рассказывать, повторяя, что воевала не за награды, а за Родину-матушку. Немцев до сих пор не любит. Говорит, что за нынешнего свердловского губернатора Эдуарда Росселя ни разу не голосовала, потому как "негоже, когда немец русскими командует ".
По телевизору все больше фильмы про войну смотрит да выпуски новостей. Говорит, что скучает по своей винтовке. Нет-нет да зайдет в тир, выстрелит пару раз, всегда в яблочко попадает.
А знаете, что меня больше всего поразило в бабе Маше? Как много в ней осталось той внутренней силы, которая помогла ей, несмышленой девчонке, вынести все тяготы войны. Когда ей понадобилась вторая операция на глазах, врачи ее долго отговаривали, опасаясь, что Мария Егоровна не выдержит операции: настолько она сложная и болезненная. Но баба Маша настояла. После операции хирург сказал ей, что такую операцию даже молодые и сильные мужчины не всегда выдерживают, а она даже не застонала. Все то время, пока мы с ней разговаривали, она ни разу не заикнулась о своих проблемах, посетовав лишь однажды на то, что с родными редко видится.
С каждым годом их становится все меньше. В Камышловском районе Свердловской области из 33 ветеранов войны в живых сегодня осталось лишь трое. Когда не станет последнего из них, на нас - их потомков будет возложена великая миссия - передавать из поколения в поколение то, что мы слышали и знаем о той войне. ЧТОБЫ ПОМНИЛИ...
Летать в России станет еще дороже
Креатив Госдумы так и прет: про букмекеров и депутатов
Вот это "Вызов"
