Российские войска ударили по району железнодорожной станции в Харьковской области
Тегеранская конференция: 60 лет спустя все еще важно
Еще недавно нам казалось, что геополитика - это такое занятие для избранных: специалистов, историков и отдельных продвинутых личностей. Нам - большинству сограждан она просто ни к чему, слишком много собственных хлопот в ежедневной борьбе за выживание.
Но чем дальше мы шли по пути "демократические перемен", тем больше приходилось задумываться о вопросах всемирного устройства и печально констатировать - им все больше занимаются без нас или почти без нас.
Зачем задумываться и о чем собственно сожалеть? Ответов много. Но в качестве понятных примеров. О стабильности рубля и доллара нынче размышляют и жадно ловят новости не только бизнесмены и бизнесвумены, "зеленый" стал эквивалентом накопления для большинства из нас. Цены на бензин находятся в прямой зависимости от цен на нефть, которые определяются не только и даже не столько экономической конъюнктурой, сколько раскладом сил на внешнеполитической арене, цены на газ /внутренние/ нас упорно уговаривают повысить, чтобы снять одно из ограничений по вступлению страны в ВТО, международный терроризм /не будем пока рассуждать о смысле и верности самого определения, ибо это тема отдельного исследования/ стал международным фактором и при этом натворил уже жутких дел на российских просторах. Логический ряд можно продолжать и продолжать.
Просто стало понятно, что то, что происходит вовне наших границ, кое-где до сих пор прозрачных гораздо более, чем отечественный бизнес, напрямую влияет на нашу собственную жизнь. Итак, мир все более тесен, геополитика все более из элитной науки становится частью жизни страны. А история воспринимается не как арена политологических дискуссий, а некое пособие по геополитике.
Одной из вех, определивших дальнейшее развитие мира в XX веке, стала Тегеранская конференция 1943 года.
Конференция руководителей трёх союзных во Второй мировой войне держав: СССР - Иосиф Сталин, США - Франклин Рузвельт и Великобритании - Уинстон Черчиль состоялась 28 ноября — 1 декабря в Тегеране /Иран/. На ней были приняты Декларации о совместных действиях в войне против Германии и о послевоенном сотрудничестве трёх держав, решение об открытии не позднее 1 мая 1944 года второго фронта в Европе, о послевоенных границах Польши, была достигнута договоренность о том, что СССР, идя навстречу пожеланиям союзников, объявит войну Японии после разгрома германской армии и несколько других определяющих документов.
О том, как это было, в нижепубликуемом интервью с Валентином Фалиным - дипломатом, политическим и общественным деятелем, доктором исторических наук.
Вопрос: Фактическая сторона той конференции многим памятна еще по учебникам истории. Но, если начать с общих слов, что
означала эта конференция для хода самой войны, для каждой из сторон - для Советского Союза, Великобритании и Штатов? Ведь уже тогда впервые зашла речь о послевоенном устройстве мира. В какой степени Тегеранская конференция это устройство предопределила?
Валентин Фалин: Историки Соединенных Штатов, и не только историки, но и активные участники тех событий оценивали Тегеранскую конференцию, участие в ней президента Рузвельта как вершину политической деятельности Рузвельта на посту главы Белого Дома. Конференция имела чрезвычайно важное значение для нас, для Советского Союза, ибо в какой-то мере на конференции пробил час истины. Нам стало ясно, Сталину стало ясно, вечно всех подозревавшего, кто какую позицию занимает, и кто мешает тому, чтобы война приняла такое течение, когда
по возможности с меньшим количеством жертв правда, свобода
восторжествовали.
Я хочу напомнить на каком фоне созывалась эта конференция, на каком фоне она проходила. С конца 42-го - начала 43 года еще не ясен был весь расклад. Турция и Япония связывали вступление в войну на стороне Германии с падением Сталинграда. Если бы Сталинград, битва на Волге закончилась так, как предполагал Гитлер, то у нас был бы второй фронт на Дальнем Востоке и
новый фронт на юге. Этого не произошло. Произошло нечто совершенно неожиданное. И для немцев, и для Соединенных Штатов, и для Великобритании. Советский Союз показал жизнеспособность и способность мобилизовывать силы, средства, в которые уже не верили наши тогдашние союзники и нанес Германии сокрушительное поражение.
Это имело одно очень важное непосредственное последствие, когда по итогам совещания в Касабланке / январь 43-го года/ еще до капитуляции Паулюса в Сталинграде, Сталин отказался участвовать в этом совещании. Рузвельт и Черчиль прислали в Москву телеграмму. Формально она информировала о ходе работы этой конференции. Но в ней содержалось два очень важных положения. Речь шла о том, что они - союзники наши, собираются открыть второй фронт, высадку на территории Франции, на севере Франции для того, чтобы нанести поражение Германии совместно усилиями Запада и Востока в 43-ем году, имея в виду, что есть возможность закончить войну в Европе именно в 43-ем году. Имейте в виду, 43-й год, война заканчивается, примерно 10 миллионов наших людей остались бы живы. Примерно 4 миллиона евреев из 6 уничтоженных остались бы живы. Были бы резко сокращены людские потери в Югославии, Польше, большинстве других стран.
Но когда Сталин потребовал меньше слов, больше информации - когда, где, что вы собираетесь делать, наступила пауза, два месяца не было ответа. После этого мы узнаем, что никакого второго фронта в 43-ем году они не собираются открывать, никакой войны они в 43-м году не собираются кончать. А разведданные, приходившие на стол Сталина говорили о том, что линия на изматывание Советского Союза, на обескровливание Советского Союза, которую Соединенные Штаты и больше Великобритания взяли с 41-го года будет продолжаться.
Англичане знали, что в июле немцы собираются начать операцию на Курской дуге. Они нам не сообщили ничегошеньки по этому поводу! Более того, англичане и американцы прекратили накануне этой величайшей битвы /с обеих сторон в ней участвовало более 4 миллионов человек, 12 тысяч самолетов, 17 тысяч танков и т.д./ поставки к нам вооружения и материалов военных... Аргумент - в случае поражения
Советского Союза / а такая возможность взвешивалась в Лондоне и в Вашингтоне/ все материалы и вооружение должны достаться врагу, а это союзникам ни к чему. Опять кончилось не так.
И вот мы с вами являемся свидетелями вопиющего факта - битва еще продолжается, а 20 августа в Квебеке происходит совещание Рузвельта - Черчилля и начальников их штабов, на котором рассматривается вопрос о выходе Великобритании и Соединенных Штатов из антигитлеровской коалиции и
вступлении в союз с нацистской Германией или нацистскими генералами для ведения совместной войны против СССР! Этот документ, пункт - параграф 9 Квебекской конференции хранится в Вашингтонской национальной библиотеке по недоразумению. Все остальные протоколы совсекретны, под семью замками.
Но мы с вами знаем документально из этого и других документов, я уже не говорю о документах разведки, что в это время реально взвешивался вопрос - с кем быть дальше, с нами или с Германией против нас.
На этом фоне как раз и стоит посмотреть, оценить не достаточно взвешенную даже в контексте событий, близорукую позицию Сталина. По непонятным причинам он все время отказывался от двухсторонних встреч с Рузвельтом. Хотя Рузвельт ему не раз давал понять: он готов пойти и на решение территориальных вопросов, интересовавших Советский Союз, и на решение других вопросов в отсутствие Черчилля. Но переговоры двух политиков на не дипломатическом языке, увы, Сталина не соблазнили. А в это время в Соединенных Штатах активно работала правительственная комиссия во главе с госсекретарем, занимавшаяся планированием уже того, что будет после войны.
Ради краткости процитирую только одно место из разрабатываемых этой комиссией документов. Один из руководителей этой комиссии говорил так: мы должны
привести после войны в движение небо и землю, чтобы превратить Германию в союзника Соединенных Штатов против Советского Союза. А для этого не надо Германию слишком ослаблять, нужно создать условия для того, чтобы Германия капитулировала не перед антигитлеровской коалицией, а только перед англичанами и американцами и стала полезной, если не сразу, то через какой-то период времени для долговременной
глобальной политики Вашингтона.
Вопрос: А как вес-таки были достигнуты договоренности о втором фронте?
Валентин Фалин: В Квебеке было принято два решения политических. Рузвельт был сыт обещаниями разведки своей и британской, что они политическими и психологическими средствами добьются капитуляции Германии. Под психологическими средствами имелась в виду бомбардировка жилых кварталов немецких городов. Предполагалось, что население, подвергнутое таким испытаниям, таким жестокостям поднимется против режима и свергнет Гитлера. И Германия в этом случае признает себя побежденной и будет готова капитулировать опять же перед Соединенными Штатами и Великобританией.
Рузвельт сказал, когда обсуждались планы о выходе из антигитлеровской коалиции, что он все это уже слышал, и он в это не верит, поэтому требуются параллельные действия. Эти параллельные действия нашли свое выражение в двух планах. Один назывался "Оверлорд" - это подготовка высадки десанта на
побережье Северной Франции, и второй план назывался план "Рэнкин".
Этот план предполагал, что если Германия внезапно капитулирует /а после Сталинграда и на фоне поражения на Курской дуге в Германии очень активизировались силы
антигитлеровские в двух вариантах. Одни готовы были капитулировать перед Западом, другие готовы были капитулировать перед Советским Союзом/, так вот, если возьмут верх те, которые готовы капитулировать перед Западом, эти силы окажут американцам и британцам содействие по установлению контроля специальными силами над Парижем, Брюсселем, Гаагой, Берлином, всеми крупными городами Германии, Варшавой, Прагой, Бухарестом, Будапештом, финнами, Белградом.То есть, будут сброшены десанты там, они установят там свою администрацию и все прочее, а для нас война кончится в лучшем случае на Висле. Вот такой план "Рэнкин". Он осуществлялся до конца войны, я вам хочу сказать, как параллельный план ... Всегда держались силы, готовые эти операции произвести по захвату столиц названных и не названных.
И, если этого не случилось, то причины здесь следующие. После поражения на Курской дуге война приняла свою внутреннюю динамику. Второй фронт нам уже в военном отношении не был нужен. Уже было всем ясно, в том числе Рузвельту, что Советский Союз в состоянии в одиночку нанести поражение Германии. Второй фронт нужен был Соединенным Штатам для того, чтобы обустроить выгодные послевоенные позиции по контролю над Европой, над Германией, и через Европу и Германию над остальным миром для того, чтобы козыри приобрести в послевоенном, как считали, торге с Советским Союзом. Это первое.
Второе. Получалось, что брала верх, как бы школа Рузвельта, который считал, что сотрудничество с нами военного периода должно найти продолжение в сотрудничестве с Советским Союзом после войны. Без этого сотрудничества, полагал Рузвельт, мир будет обречен на гонку вооружений. Гонка вооружений, по мысли Рузвельта, была несовместима со здоровой мировой экономикой. Нужно было создать, как он выражался, конструкцию четырех полицейских. Это 4 державы - Соединенные Штаты, СССР, Великобритания и Китай. Они одни должны были сохранить определенные вооруженные силы, все остальные должны были быть разоружены. Как побежденные, так и агрессоры. Как и победители, Франция, Польша и т.д. Но это нужно было сделать по согласованию с Советским Союзом.
И на этом фоне московская конференция министров иностранных дел, октябрь 43-го года, и особенно Тегеран ноябрь-декабрь 43-го года приобретали исключительно важное значение. Готовясь к этой конференции, Рузвельт столкнулся с таким фактом. Его дезинформировали не только англичане, но и собственные дипломаты и военные. Американский военный атташе информировал, что Сталин якобы склоняется к британскому варианту высадки на Балканах. Когда Рузвельт этот вопрос перед Сталиным поставил в Тегеране, Сталин сказал - Балканы для нас вообще не играют никакой роли, это вообще второстепенный в данной ситуации вопрос. Если вы хотите внести решающий вклад в скорое поражение Германии, вы должны высаживаться на севере Франции.
С моей точки зрения, Тегеранская конференция чрезвычайно важна еще и в таком аспекте. Она определила не только межу между англичанами и американцами. Американцы сказали: мы на этой пуповине британской висеть дальше не можем и не будем. Если англичане не готовы участвовать в открытии второго фронта во Франции, мы этот фронт без англичан откроем.
Очень холодный душ устроил в Тегеране Черчиллю Сталин. Именно после этого "холодного душа" /об этом "душе", кстати, пишет Черчиль в своих мемуарах/ Черчилль сник и был вынужден дать добро на то, чтобы Сталина в Тегеране поставить в известность о возможном времени открытия второго фронта. Намечался сначала второй фронт на май 44-го года.
Второе и еще более важное событие, на мой взгляд, поскольку исход войны уже был предопределен без второго фронта. Это создание послевоенной организации безопасности - Организации Объединенных Наций. Я лично считаю, и в советское время отстаивал эту точку зрения, что главным итогом Второй мировой войны был не разгром Германии и Японии, а создание инструмента поддержания всеобщего мира и создание возможностей балансировать интересами различных наций, независимо от их величины и географического местоположения, а также систем, с тем, чтобы обеспечить бесконфликтный мир для будущих поколений. Из этого мало что вышло. Но это произошло в силу того, что Организация Объединенных Наций предусматривала сотрудничество, а была превращена в годы холодной войны в инструмент конфронтации.
Вопрос: Но в Тегеране об этом уже задумывались?
Валентин Фалин: В Тегеране было принято конкретное решение о создании Организации Объединенных Наций. Это важнейший политический итог и Тегеранской конференции, и всей Второй мировой войны. И последний момент. Может быть, он тоже существенен. После Тегерана, через некоторое время, Рузвельт дал добро на разделение зон ответственности Германии в Австрии после того, как Германии будет нанесено поражение. До этого все было открыто. У нас не было никаких договоренностей о том, кто куда придет, кто какой район будет контролировать, полная свобода рук. Кто первый захватит, тот и будет там хозяин. Это
случилось, правда, уже в конце 44-го года после того, как вновь стало ясно, что Соединенные Штаты завязаны на сотрудничество с Советским Союзом, на нашу помощь. В частности знаменитая операция Вардена, которую немцы предприняли, наведя панику в рядах вооруженных сил Соединенных Штатов и Великобритании. Тогда Рузвельт как раз дал добро провести линии оккупации демаркационной границы внутри Германии. А до этого, между прочим, американцы претендовали, что зоной их оккупации будет Германия вплоть до Штетина. А нам оставалось все то, что восточнее Одера будет.
История, она состоит из фактов, не из мнений. И я считаю, что мы с вами во мнениях должны опираться на факты. Здесь история в какой-то мере родственна врачу. Врач приносит клятву Гиппократа "Не навреди" больному, а историк должен описывать события под тем же принципом "не навреди" фактом.
Вопрос: И все-таки это было для кого-нибудь, я имею в виду саму конференцию, это было для кого-нибудь дипломатическим триумфом, ведь, например, многие думают, что это было триумфом для Сталина. Это было может быть некоей паритетной сделкой для всех сторон, где каждый из союзников вынужден был умерить свои аппетиты и учитывать позиции другого. Может быть, это было чем-то другим. С психологической точки
зрения, как Вы как считаете?
Валентин Фалин: Я думаю, что было бы правильно говорить, что это было триумф здравого смысла. Триумф признаний необходимости склонять голову перед реальными фактами, перед реалиями. Отбросить все измы, и всякие идейные посылы, всякие придуманные и унаследованные от прошлого попытки свои интересы выставить как самые главные и игнорировать интересы других. Нет, это была в общем первая удавшаяся попытка сбалансировать интересы сторон. Она, конечно, была довольно серьезным откровением для Сталина. Он понял, хотя никогда
этого не признал, насколько он глубоко заблуждался в личности
Черчилля, в личности Рузвельта.
Вопрос: В каком смысле, одного он считал выше, а другого ниже?
Валентин Фалин: Он считал, что Рузвельт - это догматик, что Черчилль - это прагматик, и он больше учитывает интересы. А Черчиль все время подбрасывал в Москву дезинформацию, мол, везде мешают открытию второго фронта американцы, что у них такие-то и такие-то планы, которые враждебны Советскому Союзу и всякое прочее такое. А на самом деле Сталин наконец убедился, что дело обстоит абсолютно иначе. Сталин вспомнил о донесении разведки 30-го года о беседе Черчилля с Бисмарком
/внуком того Бисмарка/, где Черчиль говорил, что в первой мировой войне надо было наносить поражение России, расчленить Россию тогда надо было и т.д. и т.д.
Вопрос : Получается, в Рузвельте он разглядел все-таки несостоявшегося партнера?
Валентин Фалин: Более честного союзника. Хотя он иллюзий не строил. Понимал, что Рузвельт защищает интересы Соединенных Штатов. И это было вполне естественно и нормально, также как Сталин защищал интересы своей державы. Но он понял, что американские и советские интересы не исключают друг друга. Более того, они предполагают возможность и необходимость продолжения сотрудничества в послевоенном мире. Рузвельт тогда добился от Сталина согласия на вступление Советского Союза в войну против Японии, когда война в Европе закончится. Рузвельт тогда же высказал ряд идей, которые для Москвы и для Сталина лично были как музыка в ушах. Он предлагал России
южный порт, выход напрямую к Индийскому океану. Это Рузвельта была идея. Рузвельт предлагал кредиты или допускал возможность американских кредитов для восстановления советской экономики, разрушенной войной. Это все было на фоне Тегерана. И, естественно, в представлении нашего
так называемого отца народов, они претерпели в Тегеране очень
серьезную коррекцию, минимально, а, может быть, они во многом решительно изменились. Он понял, хотя, я повторю, никогда этого не признал, - сколько реальных шансов он упустил.
Вот, допустим, он встретился, как Рузвельт предлагал, с ним в 42-ом году. Можно почти наверняка сказать, не сбрасывая никаких деталей, что война закончилась бы не позже 43-го года. Вот затягивание войны из-за этой своей догматической позиции
Сталин несет ответственность за то, что война приняла более затяжной, более кровопролитный характер. Я вам приведу слова написанные в 48-м году в мемуарах одного американского очень консервативного деятеля .Он очень нас не любил - не Советский Союз, а Россию. Вот он что пишет: "Мы всегда должны помнить, что своей героической борьбой против Германии русские, очевидно, спасли союзников - Англию и Соединенные Штаты - от сепаратного мира в Германии. Такой мир унизил бы союзников и открыл двери для следующей 30-летней войны".
Аналогичную мысль высказывал Джордж Маршал - это начальник штаба сухопутных сил, ближайший военный советник Рузвельта в 45-м году - в своем военном докладе правительству Соединенных Штатов. Он говорил так: "Мы до сих пор не осознали, на какой тонкой нити висела судьба мира в 42-м году. И что благодаря именно "сопротивлению русских, эта нить не оборвалась".
Вопрос: Валентин Михайлович, еще вопрос, может быть, более тактический по содержанию, но не менее важный, наверное, для послевоенной истории, для мировой истории. А вот то, что потом происходило с Ираном, то, что потом происходило на Ближнем Востоке, в какой степени Тегеранская конференция на это повлияла, что-то значила советская позиция по отношению к будущему самоопределению Ирана и что означала позиция
союзников?
Валентин Фалин: Вы помните, что в 41-м году произошла совместная оккупация Ирана. Советским Союзом север был занят нашими войсками, юг - англичанами для того, чтобы предотвратить там происки немецкой агентуры. И было принято тогда решение, что через год после окончания войны эти войска будут оттуда выведены. Никто не собирался менять там режим, свергать шаха, устанавливать там республику. Все, что произошло позже, это было не в связи с Тегераном или с Ялтой.
Речь идет о том, что есть интересы британские, американцы не очень скрывали, что они хотят там поучаствовать, интересы англичан - нефтедобыча на юге Ирана. А мы хотели получить свою долю нефтяных запасов Ирана и добивались предоставления нам концессии на севере Ирака. Такое принципиальное согласие мы получили. Но оно было опять же сведено на нет при Трумане после смерти Рузвельта. В общем, договоренность о том, как действовать по отношению к Ирану, была достигнута, можно сказать, в Тегеране. Тогда не подвергалось сомнению, что Тегеран после войны должен обрести полный суверенитет, полную независимость, и развиваться по своим внутренним законам исходя из тех посылок, которые были налицо.
Вопрос: Правда ли, что именно с
периодом 36-37-43-й связана немецкая активность, когда наиболее использовался принцип создания пятых
колонн внутри государств, на которые они не могут повлиять
непосредственно. И такая колонна была действительно создана, в том числе и в Иране на базе серьезного националистического движения, которое впоследствии сыграет значимую роль во всех событиях, вплоть до революции 79-го года. Насколько Вам кажется сама эта технология приведения, вычленения в составе, может быть, недружественного государства какой-то прослойки лояльной? В данном случае немецкими властями, потом эта технология была взята на вооружение другими странами, разведками других стран. Насколько это можно считать открытием того времени, что это значило для мировой политики?
Валентин Фалин: То, что немцы имели очень мощную агентуру и более того имели мощные опорные базы и в Сирии, Палестине, Ливане, в Ираке, в Иране и в Афганистане, это было известно. Это все было в поле зрения разведок и нашей и не только нашей - британской, и, естественно, с этим считались когда думали о том, что Иран должен быть изъят из этого зонта немецкого и как можно скорее. Имелась в виду необходимость обеспечить южный доступ для поставки военных материалов и вооружений в Советский Союз. Если наши отношения с американцами, англичанами будут действительно союзническими, будут
дальше развиваться.
Мы должны с вами еще помнить о следующем. Когда англичане и французы в 41-м, 40-41-м году планировали авианалеты против Советского Союза до вступления Советского Союза в войну до
нападения Германии на Советский Союз, они имели в виду использовать территорию Ирака, Ирана и Турции. Имелись в виду полеты через эти территории для того, чтобы разбомбить нефтепровод в Баку, Майкопе и нефтяной порт Батуми. Все это учитывалось и не могло не учитываться в той геостратегической ситуации и выводы делались соответствующие.
Что касается американцев, то их интерес к этому району датируется прежде всего 43-м годом. Американцы стали выстраивать свои позиции в Афганистане в 43-м году. Американцы в 43-м году стали реализовывать целый ряд программ, которые до сих пор еще у них не на слуху, а в действии - это восстановление контроля над всеми месторождениями расщепляющихся материалов в мире. Это была совсекретная операция, она проводилась в тайне от собственного госдепа, по поручению Рузвельта. Давались соответствующие указания военному атташе, они заключали соглашения с различными странами, которые после войны оформлялись как межгосударственные соглашения.
Была задействована программа установления контроля над главными месторождениями, мировыми месторождениями нефти. Под этими главными месторождениями нефти были месторождения в Иране, в Ираке, Кувейте, в Саудовской Аравии и прочее. Эти программы реализуются до сих пор.
Здесь мы можем с вами говорить и о некоторых других американских программах того времени - это создание сети военных баз по всему миру. Но после войны где-то уже в конце 40-х годов развитие в Иране вышло из - под американского контроля. На волне этих антиамериканских настроений тогда пришел к власти Мосадык, он сверг монархию, начал строить республику, американцы ведь не так щепетильны, как хотим себе это представлять или других видеть. Они с помощью ЦРУ свергли Мосадыка, он под домашним арестом до конца жизни находился, восстановили шаха на троне и Иран стал главным союзником
Соединенных Штатов вплоть до революции 78-79 года.
Вопрос: Валентин Михайлович, а американцы переняли немецкую методику. На самом деле эту стратегию так называемой "пятой колонны" придумали немцы, а потом взяли на вооружение все, так или не так?
Валентин Фалин: Соединенные Штаты очень внимательно изучали все методы работы немцев и агентурные, и пропагандистские, и прочие. Они переняли все эти методы в своей политике в годы холодной войны.
Речь ведь шла о расчленении Советского Союза и уничтожении, считалось, что будет уничтожено около 3-х миллионов человек всего партийного и советского актива с помощью прежде всего местных радетелей. Они, американцы взяли на вооружение немецкую методику пропагандистской обработки общественного мнения. Немецкую,ту ,что Геббельс придумал. Это у американцев внедрено в их системах, которые были созданы. США -единственная страна, между прочим, в которой в мирное время имелся помощник президента по психологической войне в
период корейской войны. Потом это ведомство было преобразовано в ЮСИА - американское информационное агентство, а поначалу это было ведомство по психологической войне. Они же взяли на вооружение немецкую практику
ведения радиопередач подрывных, нацеленных на те страны, которые ими выбирались для того, чтобы разлагать население и возбуждать определенные настроения среди населения и так далее. В 35-м году Лига наций приняла соответствующую конвенцию, разрешавшую государствам глушить такого рода радиопередачи или даже рекомендовавшая это для того, чтобы уменьшить возможности возникновения "пятых колонн".
Это, правда, не было особой новостью, потому что американцы в основном занимались тем же и без немцев в отношении Латинской Америки на протяжении столетий, даже больше, но они это мультиплицировали, работая уже над земным шаром.
Краткая биографическая
справка. Валентин Михайловчи Фалин Родился 3 апреля 1926 года в г. Ленинграде.Когда Валентину было три с половиной года, его отца, профсоюзного работника, перевели в Москву.
В 1940 году Валентин окончил семь классов средней школы и воспользовался предложением поступить в Московскую специальную артиллерийскую школу № 5.
Из артиллерийской школы родители забрали Валентина в 1941 году, когда началась война ввиду эвакуации семьи вместе с семьями других работников ВЦСПС в Пермскую область.
По возвращении из эвакуации в Москву (1942) он оформился учеником токаря на завод "Красный пролетарий", где трудился до августа 1945 года.
По окончании МГИМО в 1950 году В.М.Фалин был командирован в должности референта в действовавшую тогда в Берлине Советскую Контрольную комиссию, где проработал целый год. По возвращении в Москву он заболел и вознамерился поступить в аспирантуру МГИМО. Однако, оформление, которое проходило через высокие партийные инстанции затягивалось. Поэтому когда Фалину предложили работать в Комитете информации при МИД СССР, он не стал отказываться. В комитете - закрытом аналитическом центре, изучавшем всю совокупность материалов, поступавших по линии МИД, разведорганов и по открытым каналам - готовились аналитические записки по разнообразной тематике для руководства страны и, в первую очередь, для секретариата И.В.Сталина.
В марте 1953 года В.М.Фалин по заданию нового руководства страны занялся подготовкой документа о перспективах политики Западной Германии в случае прихода к власти в ней социал-демократов.
Одновременно тремя сотрудниками Комитета информации, в их числе В.М.Фалиным, на имя Н.С.Хрущева было направлено предложение о создании независимого аналитического центра, который не воспроизводил бы лишь точки зрения отдельных ведомств, а осуществлял независимую экспертизу, называя вещи своими именами. Так был создан Отдел международной информации ЦК КПСС, в котором Фалин проработал ровно год. Он был расформирован по капризу самого же Хрущева после доклада заключения о том, что хрущевская идея превращения Западного Берлина в "демилитаризованный вольный город" несбыточна, а попытки навязать ее силой чреваты войной. В проведении этого анализа Валентин Михайлович принимал самое непосредственное и активное участие.
В 1959 году В.М.Фалин переходит в МИД СССР, где проработал в общей сложности около 20 лет. Там он продолжал участвовать в подготовке важнейших дипломатических и политических документов для советского руководства. В.М.Фалин был в числе составителей многих речей министра иностранных дел СССР А.А.Громыко, в частности его выступлений в ООН. По поручению Хрущева он писал все послания первого секретаря президенту Кеннеди.
В 1964 году Фалину было поручено возглавить группу советников Громыко. Это был сугубо закрытый "мозговой центр", обрабатывавший для министра всю совокупность поступавших на его имя документов.
В 1966 году В.М.Фалину предложили вести 2-й Европейский отдел, занимавшийся проблемами стран Британского Содружества.
В 1968 году, еще оставаясь на посту заведующего 2-м Европейским отделом, В.М.Фалин был задействован на новом внешнеполитическом направлении: в Чехословакии бурлила "пражская весна", и ему пришлось совмещать британские дела со спорадическим участием в подготовке материалов по чешским событиям. В тот день, когда началось вторжение в Чехословакию Объединенных сил Варшавского Договора, он был назначен ответственным дежурным по МИДу. Со второй половины 1968 года В.М.Фалин возглавил 3-й Европейский отдел, занимавшийся германской проблематикой.
В 1978-1982 годах он занимал пост первого заместителя заведующего Отделом внешнеполитической пропаганды ЦК КПСС.
В 1982 году из-за конфликта с Ю.В.Андроповым - поводом для него стали афганский конфликт и советско-польские отношения - В.М.Фалин перешел в газету "Известия" в качестве политического обозревателя. С приходом к власти М.С.Горбачева ему было предложено вернуться в дипломатию, но он отказался. В 1986 году по настоянию А.Яковлева и Е.Лигачева Фалин принял предложение возглавить АПН.
В 1991-92 годах В.М.Фалину пришлось пережить немало неприятностей, связанных с выдвижением в его адрес несостоятельных обвинений и инсинуаций со стороны новых российских властей. Его, по собственному признанию Фалина, пытались "выпихнуть в эмиграцию", но это не удалось. В 1992 по вызову Конституционного суда Российской Федерации он участвовал в слушаниях по так называемому "делу КПСС". В 1992 году он принял официальное приглашение от видного политического деятеля Германии Эгона Бара поработать в возглавляемом им институте по проблемам безопасности и разоружения. Находясь в Германии, сотрудничал также с другими учебными и научно-исследовательскими центрами этой страны, включая Гамбургский университет и Гамбургскую высшую школу экономики и политики. Находясь в Германии, В.М.Фалин подготовил ряд книг. Его перу принадлежит ряд фундаментальных изданий: "История внешней политики СССР" (1969, член авторского коллектива, удостоена Государственной премии СССР), "Политические воспоминания" (1993, Германия, 1999, Россия), "Второй фронт" (1995, Германия, 2000, Россия), "Конфликты в Кремле" (1997, Германия, 1999, Россия), а также более 120 публикаций по различной проблематике были помещены в газетах "Известия", "Правда", "Московские новости", в журналах "Мировая экономика и международные отношения", "Коммунист", "Звезда", "Новое время" и других российских и зарубежных периодических изданиях.
Летать в России станет еще дороже
Креатив Госдумы так и прет: про букмекеров и депутатов
Вот это "Вызов"
