Участника стрельбы с поножовщиной в уральском ТЦ арестовали до января 2025 года
Пока еще на передовых рубежах атомной науки
Единственная на Урале атомная станция – БАЭС /Белоярская атомная станция, Свердловская область/ уже несколько лет продолжает строительство нового энергоблока БН-800, использующего технологию на быстрых нейтронах. Нулевой цикл возведения энергоблока до сих пор не завершен, а сдача объекта в эксплуатацию запланирована на 2011 год. Между тем, в российской атомной энергетике существует ряд серьезных и весьма дорогостоящих проблем, которые могли бы оказаться снятыми при ускоренном вводе в действие БН-800. О том, какие усилия по форсированию строительства энергоблока предпринимаются на разных уровнях власти, когда российские ученые откроют 118 элемент таблицы Менделеева, который принесет им Нобелевскую премию и какую роль в атомной энергетике России играет США рассказал на пресс-конференции председатель Комитета Госдумы РФ по энергетике транспорту и связи Валерий Язев.
Валерий Язев: Для начала я коротко сообщу мировых тенденциях и о состоянии российской энергетики. Мировая ядерная энергетика развивается по двум путям – Индия пошла по ториевому циклу, она использует не уран, а торий-232. Россия и все остальные страны используют уран в качестве топлива для атомных электростанций. В традиционных ядерных реакторах на тепловых нейтронах используется уран-235, содержание которого в общем объеме урановой руды минимально. Соотношения примерно вот такие: в любой единице массы урана 0,711% - уран-235, а 99,289% это уран-238, который не является ядерным топливом, и который в процессе облучения в реакторе переходит в плутоний-238. Запасов урана в мире осталось лет на 50-60. Хотя все мы говорили о том, что запасы урана неисчерпаемы. Всего урана-235 в мире было 10 млн тонн, 4 из них уже израсходованы и осталось еще 6 млн тонн.
Какой существует выход из этой ситуации? Строить ядерную энергетику на быстрых нейтронах, когда топливом является плутоний и уран-238, которого в 100 раз больше, чем урана-235. Во всем мире, к сожалению, энергетика на быстрых нейтронах заторможена, остановлено ее развитие. Был ряд аварий в Америке, во Франции, в Японии, в Германии. Вернее, в Германии не было, там был построен реактор на быстрых нейтронах на 300 мегаватт, они закупили тепловыделяющие сборки у Франции. Но после того, как пришла к власти коалиция социал-демократов и зеленых, они остановили развитие ядерной энергетики в Германии. И теперь у них лежат эти тепловыделяющие сборки, отравляются америцием, и они сейчас не знают, что с ними делать. Хотя Россия предложила, и я участвовал в этих переговорах, что мы можем взять эти сборки и переработать у себя. Они готовы были отдать бесплатно, но пока не срастается.
У России больше опыта энергетики на быстрых нейтронах. Я не так давно был в Мелекесе, это сегодня Димитровград, где расположен Научно-исследовательский институт атомных реакторов /НИИАР/, крупнейший в мире комплекс, где проводится широчайший спектр исследований по атомной энергетике, там работает БОР-60 исследовательский реактор на быстрых нейтронах. У нас на Белоярке БН-600, пока единственный в России промышленный блок на быстрых нейтронах, и ведется строительство блока БН-800, оно чрезвычайно важно для России, да и для мира тоже. Потому что для принятия окончательных решений по ядерной энергетике на быстрых нейтронах нужна референтная установка, которая бы отработала определенный ресурс, выдала бы характеристики, понятие по себестоимости, материаловедческие исследования. То есть строительство БН-800 чрезвычайно важно.
Тем не менее, это дорогое удовольствие, сам блок на быстрых нейтронах выдает более дорогую энергию, чем традиционные атомные реакторы на тепловых нейтронах, поэтому принятие решения тяжело шло и идет. Масштабного финансирования нет по целому ряду причин. Ряд депутатов Госдумы, озабоченных этой проблемой, написал письмо Борису Грызлову, как председателю Думы и лидеру высшего совета Единой России. Он переадресовал эти письма мне. Независимо от этого свердловское областное отделение партии провело на Белоярке свое заседание и тоже приняли решение, абсолютно правильное - привлечь внимание руководства партии к проблеме БН-800, чтобы пролоббировать /в хорошем смысле/ интересы и финансирование блока БН-800.
Эта проблема тем более важна, поскольку она перекликается с другой важной проблемой – утилизацией оружейного плутония. С демократической администрацией США в свое время был подписан ряд очень серьезных документов по их участию в российском ядерном топливном цикле в оружейном комплексе. Это связано с тем, что в 90-х года, когда произошел развал СССР и была очевидна слабость власти, возникла опасность расползания ядерных делящихся материалов. Были приняты серьезные политические решения, в том числе в США, по финансированию физической защиты, контролю делящихся ядерных материалов. Два города - Северск и Железногорск /это Томск и Красноярск/ в них работают ядерные реакторы, которые нарабатывают оружейный плутоний, который уже не нужен ни нам, ни США, ни всему мировому сообществу. Было принято решение о том, что американцы профинансируют строительство атомных электростанций там же, с реакторами, в которых не нарабатывается плутоний. С приходом администрации Буша эти проекты остановились.
Следующий проект был – строительство в России завода по производству МОКС-топлива /американцы, кстати, такой завод во Франции построили/. Это было связано с тем, что когда мы подписали СНВ-1 и у нас и у американцев было снято с боевого использования по 34 тонны плутония. Это сотни атомных бомб, ведь буквально 7-8 кг плутония достаточно для того чтобы сделать атомную бомбу. Под превращение оруженого плутония в топливо для АЭС хотели строить завод по МОКС-топливу. Я участвовал в переговорах с министром энергетики США, заместителем секретаря Совета Безопасности и пытался понять, почему заторможены программы финансирования. Понял одно – что сегодня вокруг Буша есть две группы. Есть неоконсерваторы, которых возглавляет Рамсфелд и их позиция России ни в чем не помогать. И есть более конструктивно настроенные по отношению к России группа политиков, в том числе Спенсер Абрахам, министр энергетики, но они передавить не могут и вопрос встал поэтому. Плюс к этому существует нерешенность вопроса российско-американских отношений по строительству атомной станции в Иране /в Бушере/, а также мы хотим участвовать в строительстве двух блоков в Китае и шести блоков в Индии. Такие проблемы накладываются на всю атомную тематику российско-американских отношений.
Я предлагал американцам – давайте не будем строить завод по производству МОКС-топлива, он стоит около $1,5 млрд, а построим реактор БН-800, который стоит $1,2 млрд. БН-800 может сжигать в год 600 кг плутония, БН-600 еще 300 кг. И с учетом БОР-60 мы могли бы тонну оружейного плутония сжигать за год, не строя завод по производству МОКС-топлива. И эта задача могла бы решаться на БАЭС – и уменьшение запасов плутония, и топливо, по сути бесплатное, извлеченное из боевых ядерных зарядов. Но пока, из-за того, что там идет такая бодяга и передавливание одних политических настроений другими, решений таких нет. Но если бы такое решение было принято, тогда бы и государство российское повернулось бы более плотно к проблеме БН-800.
На юбилейной сессии ООН президент сказал, что Россия готова перейти на энергетику, в результате которой не появляется боевой плутоний. Это реакторы на быстрых нейтронах, которые сжигают плутоний. И программа БРЕСТ так называемая, это еще одна модель реакторов на быстрых нейтронах с жидким свинцом в качестве теплоносителя. Это не совсем взвешенное решение было, может быть, продавленное министром Адамовым. Мы в ближайшие дни проведем заседание Комитета Госдумы, где будет присутствовать Олег Сараев, бывший директор БАЭС, а ныне глава Росэнергоатома, директор агентства по атомной энергии или кто-то из его замов, Госатомнадзор. И мы выходим на серьезные рекомендации комитета, чтобы подвигнуть правительство на более динамичное решение вопроса о финансировании БН-800. И на генеральном совете партии я буду делать доклад об энергетике на быстрых нейтронах, о мобилизации ресурсов для открытия 118 элемента и там тоже тема БН-800 будет приоритетной, потому что в России сегодня масштабный проект только один – БН-800.
Вопрос: Насколько серьезными сегодня, на Ваш взгляд, являются проблемы с финансированием строительства БН-800? Есть задержки или существует риск свёртывания проекта?
Валерий Язев: Никто строительство задерживать не собирается, просто такими темпами строить еще лет 15, к сожалению. Нужно увеличивать финансирование. К слову сказать, у американцев после 1984 года не построено ни одного ядерного блока. Их, правда, в Америке и так 126, у нас только 22. Но они не вообще перестали их строить после аварии в Чернобыле. Мы тоже заморозили строительство нескольких блоков, 9 блоков стоят сейчас в разной степени готовности. Это Калининская, Кольская АЭС, Воронежская и т.д. Это реакторы ВВЭР-1000. Они в гораздо большей степени готовности, чем Белоярка. Поэтому Минатом предпочитает поскорее вложить $100-200 млн и ввести в эксплуатацию почти достроенные проекты, чтобы иметь уже работающие блоки, чем вкладывать масштабные инвестиции и ждать еще 10 лет пока он будет построен. То есть вопрос непростой, но там нет злого умысла, что какие-то дяди сидят и говорят – не дадим построить БН-800, просто Минатом считает, что сегодня важнее ввести блоки на других станциях.
Вопрос: Удастся ли сдать БН-800 до 2011 года, как планировалось?
Валерий Язев: Сейчас этот срок под вопросом, проект выполнен на 10-12%. Хотелось бы обеспечить хотя бы этот срок, а ,может, быть и ускорить. Смысл в этом.
Решение принимают те, у кого нет сомнений в том, что атомная энергетика должна развиваться. Я назову несколько цифр. За 2003 год атомная энергетика выработала в России 16% электроэнергии. Во Франции это 80%, в Америке – 20, в Японии – 48, в Германии – около 50 процентов. Мы, родоначальники атомной энергетики, отстали в этом вопросе, в силу отсталости экономики нашей страны. И мы сжигаем газ, нефть, мазуты. И, я считаю, что надо иметь хотя бы 40 блоков и довести долю атомной энергетики до 30%, то есть удвоить сегодняшние показатели. Это вопрос еще и энергетической безопасности. Если сегодня вся наша энергетика базируется на газе – это чревато, потому что нет диверсификации по первичному топливу. А вот, если бы у нас было более разумно – 30% на газе, 30% на атомной энергии, 30% – гидроэнергетика и уголь, это было бы более сбалансировано. При климате России это принципиально. Представьте себе, через несколько недель уже установится снежный покров и исчезнет тепло. Мы же не в Испании, мы все замерзнем. Поэтому, я не думаю, что это саботаж, это все-таки вопросы экономики.
Вопрос: 28 сентября Вы встречались с руководителем Росэнергоатома Олегом Сараевым. О чем удалось договориться?
Валерий Язев: Для Росэнергоатома строительство БН-800 это вопрос необходимый. Ему нужна политическая поддержка для того, чтобы найти источники финансирования. Это может быть инвестиционная составляющая в тарифе на электроэнергию, это может быть бюджетное финансирование, это могут быть иностранные, в том числе государственные инвестиции.
Проект разработан специально для БАЭС, это будет референтгый блок для всей российской энергетики. И я не думаю, что где-то в другом месте будет начать строительство.
Вопрос: Какова все-таки перспектива реакторов БРЕСТ? Известно, что эту технологию лоббировал экс-министр по атомной энергии Евгений Адамов, его уход означает отказ от данной технологии?
Валерий Язев: Такой реактор реально можно построить лет через 15. Этот реактор, который тоже сжигает все топливо, новый плутоний не нарабатывается. Но конкретно эта конструкция, она связана с охлаждением жидким свинцом. И когда этот проект продавливали, возбудили противодействие тех, кто видит другие концепции реакторов на быстрых нейтронах. Плюс к этому есть еще вопрос о доведении мощности реакторов ВВЭР до полутора мегаватт. По сути, на тех же площадях будет применено новое конструктивное решение. Это конкурирующие технологии. Сегодня реактор БРЕСТ активно никто не лоббирует, потому что Адамов не министр уже, хотя это интересная, по мнению специалистов, конструкция.
Вопрос: Время от времения "зеленые" поднимают тему опасности транспортировки облученного ядерного топлива. Насколько серьезна эта опасность?
Валерий Язев: Мы перевозим ядерные материалы уже более 50 лет и ни одной аварии, связанной с этим еще не было. Вопрос еще в том, что в реакторах на быстрых нейтронах облученное ядерное топливо не нужно будет перевозить. Если сейчас мы везем с Белоярки на Маяк или в Красноярск облученные тепловыделяющие сборки, причем, сначала их несколько лет хранят в бассейне выдержки на атомной станции, потом 15-20 лет хранят на Маяке или другом предприятии-переработчике, потом достают оттуда плутоний, остатки урана. То на БН-800 не надо будет даже этой потенциальной опасности подвергать – надо лишь будет подвозить свежее топливо и дозагружать его в реактор, где все топливо будет сгорать. Таким образом, мы получаем повышение безопасности.
Совсем недавно мне прислали на рецензию закрытый отчет Госатомнадзора по состоянию вопросов физической защиты ядерных объектов, по движению делящихся материалов, контролю, учету и т.д. И я хочу успокоить всех граждан, что идет масштабнейшая работа по усилению физической защиты техническими средствами, воинскими частями, средствами МВД ядерной энергетики, атомных объектов и на вопросы ядерной безопасности постоянно выделяются серьезные деньги, совершенствуются системы защиты, технологии локализации аварий. Постоянно на объектах Минатома идут тренировки спецслужб, которые моделируют варианты аварий, выбросов радиоактивных веществ по локализации, гашению, ликвидации последствия. То есть эта работа идет постоянно.
Вопрос: Достаточно много говорят о развитии водородной энергетики. Станет ли в перспективе, на Ваш взгляд, водородная энергетика конкурентом атомной?
Валерий Язев: Скорее, окажется не у дел нефтяная энергетика. А вот эти два вида, по сути, не конкурирующие. Больше того, одним из вероятных источников водорода является атомная энергетика, которая в ходе своих процессов получает источники для водородной энергетики. Действительно, водородная энергетика активнейшим образом развивается, даже рассматривался вопрос включить на саммите "восьмерки", который пройдет в 2006 году в Санкт-Петербурге, в качестве одного из вопросов водородную энергетику. Но после более глубокого анализа пришли к мнению, что эта тема уже не нова и не стали ее заявлять. Работы там ведутся, и сегодняшние высокие цены на нефть подтолкнули всех потребителей энергии развивать альтернативные виды. Опасность первой поняла Саудовская Аравия и она, при том что ежесуточно добывают и поставляет всему миру 10 млн баррелей нефти, первая призвала к понижению цен на нее. Видя опасность в том, что если высокие цены продержатся слишком долго, то через 10 лет появятся принципиально новые источники энергии, которые обвально сократят потребление нефти.
Вопрос: Вы сказали о том, что Индия единственная страна, которая повела развитие своей атомной энергетики по ториевому циклу. Как у Индии обстоят дела с сырьем, которым является монацитовый песок, и есть ли в перспективе возможность отправки туда монацитов, которые уже почти 60 лет складируются под Красноуфимском в Свердловской области?
Валерий Язев: Нет, в Индию монациты со склада под Красноуфимском, конечно, не отправят, у Индии своего тория полно. Создан международный концерн Torium Power и в Курчатовском институте идут исследования по использованию тория в том же МОКС-топливе, или смешивание его с плутонием для сжигания в реакторах на тепловых нейтронах. Сейчас эти проекты проходят испытания. Там есть отдельная программа по производству топлива для атомной энергетики с использованием тория. И я даже писал письмо в Конгресс США, и по этому письму они выделили $10 млн Курчатовскому институту для продолжения испытаний. Я с руководством Torium Power договаривался, чтобы они выкупили красноуфимские монациты и перевезли их в Томск, где есть приспособленные оборудованные площади, знающие специфику люди, чего нет у нас здесь. Именно поэтому я и критиковал идею строить здесь фабрику по переработке монацитов. Их надо просто вывезти из области. Потому что этим должны заниматься люди "заточенные" под это дело, знающие технологию. Мы не найдем в Красноуфимске ни одного специалиста для новой работы. Это придется их привозить, строить новый завод, при этом у нас есть 10 закрытых городов Минатома, где есть все условия, вся техническая база и многие из которых сидят не полностью загруженные. С государственной точки зрения гораздо более здравое решение увезти ториевый песок туда, где с ним сделают все что положено, чем строить здесь завод с нуля.
Вопрос: Расскажите подробнее о работе над 118 элементом таблицы Менделеева.
Валерий Язев: Открыто 117 элементов периодической таблицы Менделеева. В России созданы все условия для наработки 118 элемента. Есть такие островки метастабильности, они открыты и за это Нобелевская премия уже получена. В России сегодня во взаимодействии нескольких атомных НИИ – в Сарове, в Дубне и в Димитровграде наработана мишень для атомной бомбардировки. Мишень – это несколько десятков атомов, которые в результате бомбардировки могут перейти в новый стабильный химический элемент. По сути, он уже открыт, но требования по признанию открытия таковы, что необходимо химическим путем добиться подтверждения существования этого элемента. То есть, его видят, видят следы от его взаимодействия с бомбардирующими элементами, но для того, чтобы осуществить химическую реакцию, нужно сначала наработать достаточное количество атомов этого элемента. А количество событий – то есть соударений бомбардирующих элементов с этими атомами очень редкое – два в месяц. И вот нужно полтора-два года непрерывной бомбардировки, чтобы наработать микроколичество новых элементов и провести химическую реакцию. Нигде в мире такого нет еще, а Россия стоит на пороге открытия. На это нужно не очень много – порядка 2,5-3 млн долларов, чтобы профинансировать эти работы, но их нет в планах. И мы предлагаем и требуем от Минатома, от правительства выделить финансирование на завершения этих исследовательских работ. Потому что в любом случае открытие 118 элемента – это Нобелевская премия для ученых, престиж для государства, это говорит о том, что мы все-таки стоим на передовых рубежах атомной науки.
Вопрос: Какие атомные программы в России финансирует США?
Валерий Язев: В российской ядерной энергетике две программы, которые финансируют США – это ВОУ-НОУ, разбавление высокообогащенного оружейного урана до уровня энергетического низкообогащенного, этим занимается в частности Новоуральск, и программа физической защиты делящихся материалов. Это то, что работает. И есть еще несколько программ, которые США объявили, но не финансируют – это строительство завода по МОКС-топливу, это два атомных ректора и еще ряд исследовательских программ. Они их не финансируют, потому что понимают, что работы эти – во благо России. А кому нужно благо России, кроме нас самих? Никому не нужно, это надо четко понимать.
Вопрос: Насколько актуальная для атомной энергетики проблема утечки мозгов заграницу?
Валерий Язев: Утечка мозгов есть и проблема многих ядерных НИИ в том, что средний возраст ученых – за 50 лет. Я встречался, когда в последний раз в США летал, с Авдеевым. Помните, был такой секретный ядерный физик? Он женат на внучке Эйзенхауэра, я с ними обоими у них в фонде встречался. Вот пример утечки мозгов. И вообще большое количество ученых уезжает, потому что у нас нет возможности платить такие зарплаты, которые платят там. То есть проблема системная. Это, конечно, отрицательно влияет и на безопасность страны, и на экономику страны, и на будущее ядерной энергетики России. Средмаш, потом Минатом, а ныне Агентство по атомной энергии всегда был скопищем мозгов, но, к сожалению, люди уезжают и идет деградация. Не утечка, а перелет мозгов через океан идет. И будет продолжаться, потому что мозги всегда идут туда, где больше платят.
Летать в России станет еще дороже
Креатив Госдумы так и прет: про букмекеров и депутатов
Вот это "Вызов"
